Мама только вздыхала и прижимала Лемну так к своей груди, что она не видела её лица.
Лемна и Полумна идут в поход
А что, если нам устроить для них испытание? как-то раз предложил папа, после того, как мама в очередной раз пожаловалась ему на бесконечные ссоры Лемны и Полумны.
Какое ещё испытание? насторожилась мама.
Ну, чтоб они вместе преодолевали разные трудности и опасности! Трудности закаляют характер! в подтверждение своих слов папа взмахнул кулаком, чуть не разбив любимую мамину чашку.
Глупости! отрезала мама, подхватывая чашку, Они же дети! Ты хочешь намеренно подвергнуть детей ОПАСНОСТИ?
Не по-настоящему, смутился папа, такой, контролируемой опасности. Понарошку.
Не знаааааю, протянула мама, как-то это звучитопасно.
Давай тогда я их просто в поход возьму? Ты же просила, чтобы я сходил к Лысой горе за купальницей и ветреницей.
Просто поход?.. Хорошо. Но как ты уговоришь Лемну пойти вместе с Полумной?
А почему я должен ее уговаривать?! возмутился папа, Я отец! Я сказал она встала и пошла!
Отец, отец примирительно пробормотала мама, гладя папу по плечу и крепко задумавшись.
На следующее утро папа, Лемна, Полумна и увязавшийся с ними Плинтус надели на спины рюкзаки с провизией, взяли корзинки для трав, поцеловали маму и отправились к Лысой горе. Путь предстоял неблизкий: целый день дороги, ночёвка у подножия горы, сбор трав на рассвете и дорога обратно. Один папа обернулся бы гораздо быстрее, но папа не торопился. Его целью было не принести маме как можно быстрее травы, а помирить Лемну и Полумну.
Плинтус быстро устал, и папа взял его на плечи. Они шли между высоких светлых сосен, смаковали душистый воздух и пели хором. Точнеё, пели папа, Полумна и Плинтус. Лемна шла далеко впереди и злилась.
Дурацкий поход! Дурацкая трава! Дурацкая песня!
Она глянула через плечо на родных, которые пели смешную троллью песню про лягушку:
Кви-ква, кви-ква, кви-ква-ква! заливались папа и Полумна на весь лес. Лемна досадливо поморщилась.
Папа шёл, пел и расстраивался. Пока его затея не приносила результатов. Лемна не хотела петь хором, она даже не хотела идти с ними рядом.
«А чего ты хотел, старый глупый тролль?! Ты ждал чего-то другого?!» обругал он сам себя. Он поправил поудобнее сползшего Плинтуса, обнаружил, что тот заснул, и объявил привал.
Знаешь, Лемна сказал папа, когда они лежали на траве, грызли шишки и ждали, пока проснется Плинтус. Он хотел сказать, что хотел бы, чтоб она шла с ними вместе, пела с ними вместе и получала удовольствие от похода с ними вместе. Но Лемна глянула на него исподлобья, и папа осёкся, кашлянул и сказал совсем другое:
Знаешь, Лемна, я горжусь тобой! Ты шла так далеко впереди и ни разу не сбилась с дороги! Ты чувствуешь направление не хуже меня!
Лицо Лемны просветлело.
А я, а я, папочка? спросила Полумна, ластясь к отцу.
И ты, и ты моя хорошая! папа обнял Полумну, Ты поешь как соловушка!
Полумна расцвела, а Лемна снова нахмурилась.
Когда Плинтус проснулся, они продолжили путь. Из-за задержки они немного отстали от графика и вышли к Лысой горе, когда было уже совсем темно. Все вместе они натаскали хвороста, папа быстро развёл костер и смастерил простенький шалаш. Дождя не ожидалось, поэтому папа не очень старался над шалашом. Он устал и хотел спать, поэтому второпях набросал на крышу шалаша листьев и, довольный, подошел к костру.
Ну, троллятки, сейчас перекусим и спать! Нам завтра рано вставать!
А где Плинтус? вдруг спросила Лемна.
И правда, Плинтуса нигде не было.
Сначала папа-тролль сжал кулаки и немного порычал. Его мечта рухнуть и забыться сном, кажется, откладывалась. Потом папа испуганно подумал: «Что я скажу маме?». Только после этого он всерьёз испугался за Плинтуса.
Плинтус был настоящим троллем, лес был ему хорошим другом, но всё-таки он был маленький, к тому же далеко от дома, в чужом лесу. Он мог попасть в беду.
Лемна уже обежала полянку, заглянула в близлежащие кусты и в шалаш.
Плинтус! Плинтус! выкрикивала она.
На всякий случай папа тоже заглянул в кусты и в шалаш. В шалаше было пусто, только валялись листья и одеяла, которые папа сам туда бросил.
Полумна все это время растерянно стояла у костра и смотрела на папу. Потом она тоже стала кричать:
Плинтус! Плинтус!