Комплекс Сальери?
Условия дуэли были несоизмеримы обиде, нанесенной Мартынову. Противники начинали сходиться, когда друг до друга оставалось всего 15 шагов. Стрелять можно было до трех раз. Другими словами, поединок заранее предполагал смертельный исход. Но почему такие страсти, если причина дуэли кажется смехотворной? Забавный шарж не мог вызвать в человеке такой реакции, что он становился неуправляем и был запрограммирован на убийство. Значит, была какая-то другая причина?
В то же время секунданты были уверены, что дуль между друзьями не состоится. Они даже привезли с собой несколько бутылок шампанского, чтобы обмыть примирение. Но эти два факта противоречат друг другу. И опять вопросы, на которые нет ответа.
На следствии о причине ссоры Мартынов говорил так: «С самого приезда своего в Пятигорск Лермонтов не пропускал ни одного случая, где бы мог он не сказать мне что-нибудь неприятное. Остроты, колкости, насмешки на мой счет Он вывел меня из терпения, привязываясь к каждому моему слову, на каждом шагу показывая явное желание мне досадить. Я решился положить этому конец» (Дуэль Лермонтова с Мартыновым (По материалам следствия и военно-судного дела 1841 г.), Москва, издательство «Русслит» 1992).
Но присутствовал ли тут «комплекс Сальери» комплекс бездаря, завидовавшего гению? Скорее всего, нет, потому что своё будущее Мартынов не связывал с изящной словесностью.
Уже теплее
Так может быть, поэт сам спровоцировал своё убийство? Не исключено. Вот что писал Иван Сергеевич Тургенев о Лермонтове: «Лермонтова я видел всего два раза: в доме одной знатной петербургской дамы, княгини Шаховской, и несколько дней спустя на маскараде в Благородном собрании, под новый 1840 год В наружности Лермонтова было что-то зловещее и трагическое; какой-то сумрачной и недоброй силой, задумчивой презрительностью и страстью веяло от его смуглого лица, от его больших и неподвижно-темных глаз. Их тяжелый взор странно не согласовался с выражением почти детски нежных и выдававшихся губ. Вся его фигура, приземистая, кривоногая, с большой головой на сутулых широких плечах, возбуждала ощущение неприятное Известно, что в некоторой степени он изобразил самого себя в Печорине. Слова Глаза его не смеялись, когда он смеялся действительно, применялись к нему» (М. Ю. Лермонтов в воспоминаниях современников, Москва, издательство «Художественная литература», 1989).
Из этого описания не следует, что, истинная причина гибели Лермонтова крылась в том, что он сам был нацелен на смерть. Но, наверное, это было именно так. Акушерка, принимавшая роду у его матери, сразу же сказала:
Мальчик умрёт не сам.
Тема ранней гибели проходит сквозной нитью через всё его творчество. «Я предузнал мой жребий, мой конец, и грусти ранняя на мне печать», писал он. «Кровавая меня могила ждёт, могила без молитв и без креста», добавлял поэт в другом своем стихотворении.
Лермонтов редко участвовал в стычках с чеченцами. Но если участвовал, то демонстрировал полное презрение к смерти. Он, как писал историк Тенгинского пехотного полка Д. Ракович, принял командование над отрядом разведчиков. «Эта команда головорезов, именовавшаяся лермонтовским отрядом, рыская впереди главной колонны войск, открывала присутствие неприятеля, как снег на головы сваливаясь на аулы чеченцев Лихо заломив белую холщовую шапку, в вечно расстегнутом и без погон сюртуке, из-под которого выглядывала красная канаусовая рубаха, Лермонтов на белом коне не раз бросался в атаку» (Ракович Д. В. Тенгинский полк на Кавказе, т. XX, Тифлис, 1900).
Отсюда и версия о самоубийстве поэта, замаскированном под убийство. Дуэль с Мартыновым тоже вроде бы её подтверждала. По воспоминаниям секунданта, Александра Васильчикова, Лермонтов накануне сказал, что виноват перед другом и «выстрелит в воздух». Не хотел стрелять и Мартынов, но по правилам дуэли он не мог это сделать: его обвинили бы в трусости (Васильчиков А. И. Несколько слов о кончине М. Ю. Лермонтова и о дуэли его с Н. С. Мартыновым, Русский архив. 1872. 1).
И ещё одно свидетельство Н.П.Раевского: «Мартынов подошел к упавшему Лермонтову, поклонился до земли и произнес: Прости меня, Михаил Юрьевич. Вернувшись в город, Мартынов сразу же сдался коменданту, и его заключили в камеру» (Желиховская В. П. О дуэли Лермонтова, Нива, 1890, 7).