Да, хотел спросить, кто с тобой, кивнул он, когда Игорь перевёл взгляд на фотографию, где, помимо него самого были ещё двое парней в полевой форме спецназа ФСБ. Все трое, в бронежилетах и с «Калашами» на плечах, по-братски обнявшись, улыбались с фотографии. На заднем фоне снимка Алексей рассмотрел подобие минарета.
Саня Ерошенко и Тимур Мамлеев, ответил Игорь. В Сирии.
Судя по мрачному голосу Игоря, Алексей прекрасно понял, что эти воспоминания даются другу нелегко.
Понятно, только отозвался он.
Алексей, с его общительным и открытым характером, с недоумением относился к замкнутости и некоторой недоверчивости Игоря. Более чем уверенный, что общее дело должно было превратить их чуть ли не в братьев, он иногда чувствовал лёгкую степень обиды, что его новый друг относился к нему, скорее, как к очень хорошему коллеге. Нет, Игорь не чурался общества, но у Алексея складывалось впечатление, что капитан Кошкин намеренно сохранял с любыми новыми знакомыми одному ему понятную дистанцию, словно не желая лишний раз приближать к себе людей или привязываться к ним. Теперь Алексею становилось это понятно. Он не стал вдаваться в подробности и расспрашивать о трагической ситуации, в которой, по всей вероятности, Игорь потерял кого-то из близких. Захочет расскажет сам. Он лишь спросил:
Давно?
Четыре года назад, ответил Игорь. Мы вышли на след одних уродцев. Что именно я там делал не спрашивай. Суть в том, что во время захвата здания мы все вместе были. Вроде, всё по плану шло. Я на снайперской позиции был. Саня на другом здании, правее. Прикрывали ребят. Тимур внизу. Захват начался. Я уже снял парочку. Тут раз и всё темно. Очнулся через два месяца после комы. Оказывается, мне мозги кто-то прострелил, Игорь ткнул пальцем в шрам на лбу. Как мне потом рассказывали, ребята внизу под обстрел попали. Тимур на месте скончался. А где Саня был там здание загорелось. Нашли потом только обгоревшую форму, какие-то останки, оружие, Игорь замолчал, теребя висевший на шее медальон из селенита.