Жанет была шалой. Жанет была веселой. Жанет была чудо как хороша в постели. Жанет всегда была готова к приключениям, проделкам, шалостям различной степени невинности и всевозможным экспериментам в любой доступной ее пониманию области. Но вот что Жанет, как выяснилось, прекрасно фехтовала, оказалось для Генрика абсолютной неожиданностью. Причем, фехтовала она в весьма прогрессивной манере, наводящей на мысли о хорошей школе Внешних Миров или что характерно об очень хороших личных тренерах на худой конец.
Когда чуть позже они сидели за столиком и, потягивая репс, со смехом вспоминали перипетии пережитого приключения, Генрик спросил ее, откуда у нее столь необычная техника фехтования? Жанет пожала плечами.
Я и не выдавала себя за невинную овечку, правильно ведь? Конечно, у меня были мужчины. Хорошие, уточнила она и добавила, подумав, много Да, у меня никак не получается приемчик, которым ты срезал малинового петуха в трактире у Пузана. Покажешь? Кстати, знаешь, кто он такой, малиновый? Офицер из свиты наместника, имей в виду. Я его на Праттере видала. Среди придворных. Разряженный как павлин, весь в белом. Девчонки рассказывали, что он с кучей дружков несколько раз толокся в трактире у Пузана и расспрашивал о тебе. И рука у него уже зажила, во скорость, как на люпусе, представляешь?
Данное ей Генриком поручение Жанет выполнила со скрупулезной точностью. Комната, которую она отыскала, отвечала всем самым придирчивым требованиям: задний выход выводил прямо на опорную площадь целой системы трабул. Так что походы по местам повышенной злачности могли теперь проходить в куда более комфортных условиях, чем в начале их знакомства.
Девчонка с самого начала оказалась Генрику крайне полезной и имела, в сущности, всего лишь жалкую парочку сколько-нибудь серьезных недостатков, а именно снобизм и любопытство. "Сферы" притягивали ее к себе как магнит железяку, а любопытной она была как целая стая юных крысят. Сильней всего ей хотелось даже не принадлежать, а быть, так сказать "вхожей". "В курсе" ей хотелось быть даже больше, чем "блистать" самой.
В курсе чего? недоумевал Генрик.
Всего, кричала Жанет сладким шепотом и прижимала к груди сжатые кулачки, глазки ее при этом просто сверкали и расширялись до пределов возможного, а кончик носа заострялся и бледнел.
Однако более всего Жанет занимала личность ее нового любовника. С одной стороны, считала Жанет, он был вне всякого сомнения местный. Его выдавали огромные "темницкие" глаза. Если бы он носил контактные линзы, это с неизбежностью выяснилось бы во время их бесчисленных постельных кувырканий. С другой стороны, на его висках имелись контакторы, впрочем, от постороннего глаза обычно тщательно укрытые магнитными волосяными накладками. Контакторы с несомненностью свидетельствовали о принадлежности любовника не просто к высшим слоям планеты бери выше, много выше он, судя по всему, принадлежал к самой верхушке имперцев, владык вселенной. Генрик видел, как трудно было девочке удерживаться от вопросов. "Кто ты такой и что тут делаешь? " сквозило в каждом ее взгляде и ежесекундно рвалось с губ. Но она крепилась. По крайней мере, первое время.
Ты не устаешь поражать меня, говорила она ему.
Чем? удивлялся Генрик.
Всем, с железной логикой утверждала Жанет. Ты гениальный любовник.
И только-то?
Нет, уточняла Жанет. Ты гениальный фехтовальщик, я знаю, что говорю, и не спорь.
Не буду, соглашался Генрик. Это все?
Нет. Еще ты гениальный спорщик. То есть, такой спор дед называет научным словом полемика, как будто умное название сделает сам, так сказать, процесс меньшим занудством.
Понятно. Значит, я гениальный зануда?
Не зануда, а полемист, логика у девочки была железней некуда, как ты разделал того теолога? Как мясник гарма, право слово. Ко мне, кстати сказать, уже подъезжал секретарь их факультета. Декан теологический хочет с тобой встретиться. Предложение у него есть для тебя. Секретарь утверждает, что жутко выгодное. Тебе, конечно, наплевать и растереть, Жанет покосилась на Генриковы виски, но я обещала передать, оно мне надо с теологами бодаться?
Все поручения, которые он ей давал, Жанет выполняла великолепно. Выше всяческих похвал. Но, как вскоре выяснилось, был у нее еще один недостаток, крайне осложнявший общение. Жанет была патологической вруньей. Она врала постоянно, вдохновенно, врала по любому пустяку, причем, без малейшей выгоды для себя. Врала и все. Из любви к искусству. И если Генрик, укоризненно качая головой, ловил ее на очередном заковыристом и совершенно бессмысленном вранье, она не сердилась, не обижалась, не пыталась отстаивать свою правоту. Она корчила на рожице милую, совсем не виноватую гримаску ну, что, мол, делать, так получилось и тут же выдавала новую порцию не менее бессмысленного вранья, разобраться в котором никакого интуитивизма не хватало. Если же он продолжал настаивать: зачем?.. чего ради и, вообще, какой смысл во всей этой репе?.. она обиженно надувала губки и говорила с досадливой укоризной: "Ну, Генрик, не будь занудой! "