В общем, в то утро все члены семьи ощущали себя единым целым, любили друг друга, а дети были просто в неописуемом восторге обычно такие строгие родители позволяют над собой измываться.
Потом началась беспокойная возня. Светлана два часа причесывала, одевала и переодевала детей, пока они не обрели удовлетворяющий ее облик. Пару раз она даже позволила себе раздражиться: из-за торчащих волос Вани, которые не желали укладываться, хоть пройдись по ним паровым катком; и из-за Даши, которая вся, без исключения, была плоха и не годилась для годовщины. Она плохо причесалась, платьице застегнула не на ту пуговицу, и вообще, как показалось матери, выглядела нескладной и неуклюжей, так что даже и хоронить ее в таком виде было бы стыдно, не говоря уже о том, чтобы вывести в люди.
За время, пока Светлана доводила до ума детей, Виктор успел побриться и одеть новенький черный костюм. Но жена, разделавшись с Ваней и Дашей, принялась за супруга, несмотря на его слабые протесты. Она нашла тысячу и один недостаток в его внешности, углядела все микроскопические пятнышки и ворсинки на ткани костюма; выяснила, что он не сунул в карман носовой платок, что у него в носу торчат волосы и он неровно подстриг ногти.
Наконец, Светлана привела детей и мужа в божеский вид. Сама она облачилась в красное платье, открывавшее полные голые плечи, накрытые цветастым платком. Волосы с помощью домработницы заплела в русскую косу, и косу эту перекинула через плечо; голову венчала бриллиантовая диадема подарок Виктора на прошлую годовщину. Накрасила губы и подвела глаза, по мнению Виктора, слишком густо, но он промолчал. Не хотелось в такой день спорить. Свету не исправишь нет у нее утонченного вкуса, хоть лопни.
Жене было трудно ходить на высоченных каблуках. Виктору пришлось вести ее к машине под руку. Что он и сделал, испытывая не столько мужскую гордость, сколько страх, что жена упадет и он ее не удержит.
День выдался жаркий и солнечный. Дождя не намечалось. Виктор опустил в машине стекло и включил кондиционер, чтобы доехать с ветерком.
Особняк родителей Светланы прятался в самой глубине застроенного девятиэтажками района. По соседству располагались еще с полдюжины коттеджей, как бы скрытых от людских глаз вы, прогуливаясь по району многоэтажных домов, совсем не ожидали увидеть здесь построенные на заказ жилища состоятельных людей, и вдруг они выпрыгивали на вас из-за очередной типовой новостройки. Виктор много раз предлагал Павлу Сергеевичу жить в их поселке, но тот отказывался, предпочитая жить в центре.
Особняк Тихомировых представлял собой зрелище скромное: бревенчатые стены обложены снаружи кирпичом и обшиты листами рифленого алюминия; двускатная крыша покрыта темно-красной черепицей, окна закрыты приветливыми белыми занавесочками, правда, без кружев. У Виктора аскетизм тестя вызывал уважение, Светлана же возмущалась, заявляя, что «в такую халупу стыдно людей приглашать».
Павел Сергеевич, жесткий и уверенный в делах, но мягкий и беззащитный перед любимой дочерью, оправдывался, что им с матерью, уже пожилым людям, имеющим проблемы со здоровьем, роскошь ни к чему.
Виктор остановил машину на выложенной темно-красной плиткой дорожке.
Других машин не увидел. Значит, гости еще не начали съезжаться.
Ты зря волновалась, сказал Виктор Светлане, помогая ей выбраться из машины. Мы приехали первыми.
Ничего не зря, сказала Светлана, с легким пренебрежением оглядывая дом и участок с вишнями, на которых недавно распустились бело-розовые цветки. Нужно еще поговорить с мамой, помочь на кухне. Дети, вылезаем!
Она открыла дверцу, и дети послушно вылезли: сначала Даша, потом Ваня. Оба застыли, робко оглядывая дедушкин дом, где скоро будет полно незнакомых, страшных людей.
Мама, жалобно протянула Даша.
Что, солнышко? рассеянно ответила Светлана.
Я в туалет хочу
Ой, господи, подожди, пожалуйста. Сейчас мама тебя сводит.
Ты будешь на кухне помогать? спросил Виктор. В этом платье?
Фартук надену.
Могла бы и отдохнуть в свою годовщину.
Да мне нетрудно. Салатик нарезать это что, работа? Я не могу просто так без дела сидеть. Нервничаю. Меня кухня успокаивает. А ты посиди с папой. Вам наверняка есть о чем поговорить.
В гостиной их встретила Мария Петровна, худощавая седоволосая женщина с голубыми глазами. Ее взгляд остро и неприятно резал по сердцу, и казался холодным, даже когда она улыбалась. Мария Петровна была на семь лет моложе мужа, выглядела, меж тем, несколько старше. Виктор приписывал это тому, что мать Светланы не работала как и дочь, она была лишена карьерного честолюбия. В общественной жизни тоже не участвовала, благотворительностью и покровительством, которые заменяют женщинам в возрасте любовь и карьеру, не увлекалась. Виктор с трудом представлял себе, чем занимается теща. Скорее всего, она слонялась по дому, придираясь к мужу и домработнице, тешила себя воспоминаниями прошлого, может быть, много читала. От такой малоподвижной жизни Мария Петровна не располнела (у нее был скверный аппетит), но постоянно жаловалась на боли в спине. Над ее злосчастной спиной бились лучшие массажисты области, но боли с каждым годом только усиливались.