Многие стороны жизни Калиостро подробно и тщательно изучены его биографами и описаны в их трудах, хотя, как уже говорилось выше, нет в этой исторической фигуре ничего, что придало бы ей достаточно «плоти», чтобы она встала в один ряд с другими персонажами исторической сцены своего времени.
У каждого свой Калиостро. На этом придется остановиться. По крайней мере, на какоето время, до открытия новых документальных источников или иного какого чуда.
Е. Л. Кузьмишин, к.и.н.
Шарлотта фон дер Рекке
Описание пребывания в Митаве известнаго Калиостра на 1779 год
Елизавета Шарлотта Констанция фон дер Рекке (17541838) немецкая писательница и поэтесса. После отъезда из Курляндии, где родилась и провела юность, поселилась в Дрездене, много путешествовала, оставила после себя несколько сборников стихов и путевых заметок, держала литературный салон.
Описание пребывания в Митаве известнаго Калиостра на 1779 год и произведенных им тамо магических действий, собранное Шарлоттою Елисаветою Констанциею фон дер Реке, урожденною графинею Медемскою. Перевел с немецкаго Тимофей Захарьин. В Санктпетербурге, печатано с дозволения Управы Благочиния у Шнора 1787 года
Ея Светлости Владеющей Герцогине Курландской и Семгальской
Светлейшая Герцогиня,
Милостивейшая Государыня!
С глубочайшим почтением вручаю я Вашей Светлости такое сочинение, коего знаменитая сочинительница, будучи сестра Вашей Светлости, столь тесною с Вами любовию сопряжена; сочинение, из коего содержания прозорливый разум Светлейшия Доротеи всю важность почерпнуть в состоянии.
Ваша Светлость, имея издавна привычку споспешествовать всему тому, что похвально и благородно, сверх того еще покровительствуете те старания, помощию коих суеверие и сумозбродство, под разными подлогами везде усиливающияся, обличаются и выводятся вон из общества. А для того Вы и одобряли рачительно непоколебимое правдолюбие знаменитой Вашей сестры, которая все случаи, крывшиеся под мнимою завесою таинства, совершенно наружу вывела, дабы чрез то предостеречь добросердечных людей от будущаго обману, которой над помраченными и мечтою зараженными умами весьма удачно действует. Ваша Светлость в знак Вашего благоволения изволили приказать, чтоб издатель сего сочинения Высочайшее Ваше имя в заглавии поставил. Что я и исполняю, присовокупляя только к тому чувствования глубочайшаго почтения, с коим пребываю,
Светлейшая Герцогиня Милостивая Государыня,
Вашей Светлости
всепокорнейший слуга
Фр. Николай
Берлин, 25 апреля 1787 года
Предисловие издателево
Почтения достойная сочинительница сей книги предприняла труд сей единственно из любви к истине, побуждаемая благородным желанием, насколько она будет в силах, удержать усиливающееся повсюду сумасбродство и необузданную привязанность к чудесам, или к так называемым таинственным наукам, которыя столь много обещают и ничего не приносят. При издании в свете сего сочинения, хотя большая часть настоящих ея друзей и приятельниц, а наипаче те, кои именами в оном названы, были на то согласны, однако же иные находили в том некоторыя затруднения. Иные думали, что такой обманщик, каков Калиостр, уже столько презрителен, что нет никакой надобности в его изобличении. Они разсуждали, что ни один разумной человек не дастся уже более ему в обман; следовательно, обнародование его обманов совсем, кажется, не нужно. Другие же, напротив, боялись, что сторона сего бродяги весьма еще была сильна. Они сверх того воображали, что многие из преданных другим магическим хитростям с ним соединятся, дабы сию, хотя сокровенную, однако же весьма распространившуюся, и от людей всякаго состояния поддерживаемую и с неистовым жаром защищаемую, систему показать свету некоторым образом достойною уважения; а для того и не безопасно открывать обманы Калиостровы. Они присовокупили к тому еще и другия затруднения, которыя им встречалися в разсуждении состояния, рода и положения сочинительницы и советовали ей дружески не выпускать в свет сего сочинения, а поступить лучше по примеру весьма многих людей, коим хотя довольно были известны злоупотребления, происходившия в умножившихся тайных собраниях и магических разнаго рода скопищах, однако же они при всем том молчали, не смотря на то нимало, что им совершенно было известно, сколь великое втечение имели сии злоупотребления, которыя хотя и примечены были коегде, однако в настоящую оных причину никто не хотел вникнуть. Они советовали, дабы не навлечь себе какого огорчения, не мешать тому, что в свете водится. Наконец, заставляли вспомнить сию пословицу: «Que toutes les vérités ne font рas bonnes a dire» («Не всякую правду хорошо говорить»), и что, по крайней мере, поле ея того требует, чтоб всячески избегать злобных поношений той сволочи, которая привязана к оным изобличенным бродягам.