Баба Эмма одна вырастила 4 детей. В 1941 году мужа её, Якоба, забрали в труд армию, где он погиб. Она так и не вышла больше замуж, хотя и имела такую возможность.
«Много хороших мужчин, но для меня был только один. Другого, даже немного похожего на него, я не вижу и, наверное, не увижу», говорила она тогда, когда кто-то, в очередной раз, пытался её познакомить с кем-нибудь или задавал вопрос: «Почему одна и не выходит замуж?»
После войны поселилась Эмма со своими родителями, детьми и, оставшимися в живых, родственниками на Алтае, там и прожила всю жизнь, проработав бухгалтером в районном отделе образования.
Жила Эмма с детьми в своём доме, выстроенном её родителями и доставшемся ей после их смерти по наследству. При доме имела небольшой огород, хозяйство: скот, кур, гусей. При помощи чего, вырастила и выучила своих четверых детей. Два сына: Генрих и Эдвард окончили институт, две дочери: Екатерина и Елизавета педагогическое училище.
Эмма соблюдала все немецкие обычаи, отмечала все немецкие праздники, хорошо говорила, читала и писала на немецком языке. Этому же научила своих детей, а потом и внуков, находившихся с ней рядом.
Кроме того, что она соблюдала и чтила все немецкие обычаи, ей удалось женить и выдать замуж всех своих детей за немцев. С внуками же в их семью вошли другие национальности чем Эмма была очень недовольна. Своё недовольство она выражала тем, что не присутствовала на свадьбе. На свадьбе не присутствовала, но подарок свой, традиционный, внукам дарила это был ковёр. Из своей небольшой пенсии ежемесячно откладывала деньги к очередной предстоящей свадьбе.
Жила она, по-прежнему, в своём доме, вместе с младшей дочерью Екатериной и её семьёй.
Когда родственники и дети засобирались ехать в Германию, самой большой неожиданностью для всех было то, что баба Эмма отказалась ехать наотрез. Она сказала так: «Я не уверена в том, что всем нам там будет хорошо». Её уговаривали, но она настаивала на своём. Баба Эмма никогда не занималась политикой и ничего в ней не смыслила. Из того потока информации, который она получала в последнее время, в основном от телевизора, не могла ничего понять, что происходит в России. Баба Эмма слышала жалобы детей, внуков; видела как немцы потоком, огромной волной, какой-то неведомой силой «хлынули» из России в Германию, увлекая за собой русских, украинцев, белорусов, башкир, татар и другие нации, бывшие с ними в родстве. Она не могла понять, почему должна уехать сейчас, когда, казалось бы, что всё страшное, которое могло случиться с человеком на этой грешной земле, пережила здесь. Баба Эмма твёрдо решила не уезжать из России и постараться удержать здесь своих детей и внуков. Настаивая на своём, она видела, что дети, считавшиеся всегда с её мнением, сейчас не слушались и помимо её воли собирались в Германию. Они оформляли документы на выезд, и, не сказав ей, вписали в документы и её имя. Она узнала об этом только тогда, когда пришло разрешение на выезд в Германию.
Глава пятая
Дочь Екатерина Яковлевна
Екатерина была самой младшей из детей бабы Эммы. Она окончила педагогическое училище в Барнауле, работала учителем в младших классах и
была тем человеком, которая всей душой болела за свою школу, очень тяжело переносила, на её взгляд, неудачные изменения и реформы, проводимые в школьном образовании в наступившие перестроечные времена. Екатерина была уверена, что эти преобразования направлены не на развитие духовной личности, а на постепенное её уничтожение. Дети, из под ног которых была выбита идеологическая платформа, для выстраивания светлого и счастливого будущего, зависали над информационной грязью. Сильные умом и духом учителя, держались за неё, как за оплот, пытались удержаться сами и, как могли, держали возле себя своих детей и учеников. Их стали заваливать пустыми, экспериментальными никчёмными программами и лживыми западными ценностями. Слабые умишки хватались за ложь, падали в неё со своих дырявых плотов и начинали возиться в ней, как свиньи. В грязи мышления они выискивали те ценности, что мелькали в грязи, как белая плесень и цеплялись за зелень, зацветающую пустотой, пышным цветом. Она начала сыпаться на головы безмозглости, что всплыли, как пустышки и «прости Господи» со дна жизни. Погружаясь в эту беспочвенную грязь, жирея и толстея, Пустота, свиньями, утопала в ней, наслаждалась тем, что не надо работать на сопротивление лжи перед правдой.