ВОРОБЬИНЫЙ ЯЗЫК
Наташа решила больше не смеяться над Кузькой. Если маленькие чего не знают, на то они и маленькие. Вырастут - узнают. А Кузька - совсем маленький, хоть и в огромных лаптях. Откуда ему знать про самолёты?
- Ты разве в машине с нами приехал? -спросила девочка.
- А то где же? - важно ответил лохматик. - Я у неё спросил: "Довезёшь?".
"Полезай, - отвечает, - довезу".
- У машины спросил?
- А как же? Без спросу - останешься без носу. Очень удобно ехал. В ведре. Мы с веником там хорошо уместились.
- Что ж, машина так и сказала: "Полезай - довезу"?
- Ну, она-то по-своему, по-машинному: рр! Да я не глупый, понял. Вот и довезла.
Тут я, видишь? Вот он. - Кузька для убедительности потыкал в себя пальцем и сказал, что машинные языки не ахти как знает. То ли дело птичьи или звериные.
И тут как раз зачирикал воробей. Может, Летун прилетел благодарить за угощение?
Наташа искала глазами воробья, а в кухне уже свистели синицы, заливался соловей, стучал дятел.
Мяукнула кошка. Птицы умолкли. Громко залаяла собака. Невидимая кошка заорала изо всех кошачьих сил и удрала. А невидимая собака вдруг так тявкнет на девочку!
Наташа чуть со стула не свалилась и закричала: "Мама!" И тут всё стихло, кроме Кузькиного смеха. Это он кричал разными голосами. Ну и Кузька!
Она хотела попросить, чтобы Кузька ещё полаял, но тут замычала корова, закукарекал петух, заблеяли овцы и козы, закудахтала курица, запищали цыплята.
Курица звала детей всё громче, цыплята пищали всё жалобней, а потом смолкли.
Верно, курица увела их подальше от стада, от множества копыт и мохнатых ног.
Вдруг замолкли овцы с козами и заревел кто-то страшный. Зашумели, заскрипели деревья, завыл ветер. Кто-то ухал, верещал, стонал. Но вот всё затихло и в тишине что-то взвизгнуло.
- Страшно, да? - спросил Кузька. - Я тогда тоже испугался. - Когда и где испугался, он рассказывать не стал, а задумчиво произнёс: По-воробьиному-то я давно говорю. И по-вороньи, и по-куриному. Лошадиный знаю, козлиный, бычий, свинячий, ну и кошачий, и собачий. А когда в лес попал, заячьему выучился, беличьему, лисьему... Волчий понимаю, медвежий. Рыбьи языки хуже знаю, труднее они: покуда выучишь, десять раз утопнешь или простудишься. Ещё карасий от щучьего отличу, а больше ни-ни.
Наташа во все глаза смотрела на Кузьку. Маленький, а сколько языков знает! А вот она, хоть и большая, знает всего несколько десятков английских слов и одно немецкое.
- Кузенька! - робко спросила Наташа. - А теперь ты скажешь, кто ты? Или ещё не пора?
Кузька внимательно посмотрел на девочку и стал загибать пальцы:
- Кормленный я? Кормленный. Поенный? Поенный. В бане паренный? Паренный. Ну так слушай...
И тут в дверь постучали.
- Беги открывай! - прошептал Кузька, - Да никому про меня не сказывай!
ТО ТЕПЛО. ТО ХОЛОДНО
- Дверь обить не желаете? - спросил незнакомый дяденька. - Чёрная клееночка имеется и коричневого цвета. Да ты одна, что ли, дома, девочка? Спрашивать надо, спрашивать, когда дверь отпираешь, и чужим не открывать. Говоришь вам, говоришь, учишь вас, учишь, - ворчал дяденька, стучась в соседнюю дверь.
Наташа вернулась в кухню. Кузьки на подоконнике не было, коробки с пирожными тоже. только лапти сохли на батарее.
- Кузенька! - позвала Наташа.
- Ку-ку! - откликнулись из угла. Там, под раковиной, был аккуратный белый шкафчик, куда ведро ставят для мусора Из этого-то шкафчика и выглянула весёлая Кузькина мордочка.
- Ах вы, сени мои, сени! Сени новые мои! - вопил он, приплясывая, когда Наташа заглянула в шкафчик. - Добро пожаловать! Будьте как дома! Ну не чудо ли и не красота! Гляди, какой славный домик я себе отыскал! Как раз по росту. И олелюшечки уместились! И гости поместятся, если по одному будут приходить. А что внутри он белый, так мы его раскрасим.