«Как страшно жить в безжалостной истории»
Как страшно жить в безжалостной истории
Словно на неподвластной истине
и оправданию территории
Так Борис Годунов по прошествии стольких
чужих слов и дел
И сам в результате уверовал, что царевича
убил и даже съел
А другие, кто действительно был замечен
при жизни в этом деле
Уверились, что святые, что только
и делали, что постились
не пили, не ели
ЦАРЕВИЧ ДИМИТРИЙ
Печален образ Годунова,
Убившего Димитрия.
Пред каждым годом новым
В великолепной митре он
Являлся с грозными очами,
С следами крови явными,
И царь бежал, бежал, кричал он
И был похож на пьяного.
Обыкновенно ж приходил
Зарезанным младенцем,
И царь его в слезах молил:
«Не я! Куда ж мне деться?!»
Таков закон и царств и дел:
Где нет порядков твердых,
Там учит царственных людей
Младенец, только мертвый.
«Как жаль их трехсот пятидесяти двух»
Как жаль их трехсот пятидесяти двух
юных, молодых, почти
еще без усов
Лежащих с бледным еще румянцем
и с капельками крови на шее
среди дремучих московских лесов
Порубанных в сердцах неистовым
и матерым Сусаниным,
впавшим в ярость патриота
И бежавшим отсюда, устрашившись
содеянного, и затонувшим
среди местного болота
Жаль их, конечно, но если подумать:
прожили бы еще с десяток
лишних шляхетских лет своих
Ну и что? а тут стали
соавторами знаменитого
всенародного подвига,
история запомнила их
«Где же ангел под небесами?..»
Где же ангел под небесами?
Умирая Святой Сусанин
Вопрошал не гневаясь
Выпивая с поляками
На брудершафт напиток
Смерти с большими раками
Страшных запредельных пыток
Взаимных
АЛЬПИЙСКИЙ РАЗГОВОР
Суровых Альп дымились скаты,
Был узок гребень древних гор,
Суворова с простым солдатом
На нем случился разговор.
«Скажи-ка, ваше благородье,
Куда мы тяжкий держим путь?
Нигде не видно ни угодья,
И телу негде отдохнуть».
Генералиссимус великий
Обнял простого мужика
И говорит ему: «Гляди-ка!
Во, как Европа велика!
Внизу лежат народы, страны,
Созвездья и материки,
И надо всем ты русский! встанешь!
Вы русские! Вы мужики!
И будут петь тебе фанфары,
И будут памятники вам
Лепить потомки благодарно!»
Все сбылось по его словам.
И самою тому приметой,
Что в нашу кровь, как в водоем,
Суворов с неприметным этим
Солдатиком вошли вдвоем.
СВЕТЛЕЙШИЙ
Князь Потемкин говорит:
Чтой-то левый глаз болит,
Чтой-то турка мне не видно,
Кто мне в этом пособит.
А и вправду турок
Спрятался проклятый
Ни усов, ни политуры,
Ни заплаты, ни зарплаты.
Не видать нигде ни немца,