Сазонов поморщился. Завидовать глупо. Особенно чужому богатству. Он никогда не завидовал вещам кроме, пожалуй, оружия, или чужому достатку. Никогда и никому. Обойдетесь. А адмиралец с «питоном» Сазонов усмехнулся. Вот встанем на двадцать шагов и пусть попробует выстоять против моего старенького «нагана».
«Никогда и никому я не завидовал», подумал Сазонов с каким-то жестоким чувством. «Слышите?»
Можно? спросил он старшего адмиральца.
Тот подумал и кивнул.
Чудесная машинка. Сазонов вытянул руку с «питоном», прицелился в темноту. Отличная просто. Триста пятьдесят семь магнум?
«Никому. Разве что Ивану его девки любят. Иван, Иванядзе, Фигадзе.
И еще одному человеку»
Как там ваш генерал? спросил Сазонов небрежно. Все воюет?
Адмиралтейский странно покосился на него.
Мемов-то? А что тебе наш Мемов?
Да все хочу спросить. Вот вы живете на «Адмиралтейской» а главный у вас почему-то генерал.
А тебе какая разница?
Да странно просто.
В тот же момент Гладышев шумно высморкался. Прочистил горло, смачно сплюнул под ноги, посмотрел на всех выпуклым черным глазом. Другой глаз прищурен. Красавчик, елки. Морда кирпича просит и не одного. Адмиралтейские замолчали.
Че? Гладышев повел плечом. Не нравлюсь?
Да как-то не особо, сказал адмиралец с «костылем».
Ну простите! Не целоваться пришел.
Впервые в жизни Сазонов был благодарен хамским манерам Гладыша. Какое совпадение, этот недоумок ему помогает. Пусть и нечаянно
Спокойно, мужики. Сазонов неторопливо поднялся. Без обид. Он сейчас извинится. Гладыш?
Ась?
Адмиральцы переглянулись. Старший блокпоста протянул руку за своим револьвером
И вот еще что, медленно произнес Сазонов, держа в руках чужой «кольт-питон». Как раз хотел спросить
* * *Это не коммунисты, сказал Водяник.
Это не коммунисты, произнес другой голос. Но тоже очень знакомый. Это бордюрщики.
Иван резко повернулся. На входе в служебку стоял высокий плечистый человек, лицо благородное, чистое, тонкий нос, льдисто-серые глаза. Длинный плащ на нем был грязный и в прорехах, словно хозяина пытались из него выбить. Через плечо перевязь с кобурой, оттуда торчит рукоять револьвера.
Каждый охотник желает знать, сказал Иван. Человек поднял взгляд, улыбнулся знакомой кривоватой улыбкой, где сидит Сазан. Привет, Сазонов! С возвращением.
* * *Вадим Сазонов происходил из местного «дворянства» как в шутку называли рабочих метростроя и служащих метро дежурных, техников, машинистов. На станции они вместе с ментами образовывали элиту, правящий класс. Сыну машиниста с детства была уготована карьера от бригадира по уходу за туннелями до помощника коменданта. А там, глядишь, и комендантом бы стал годам к тридцати. Впрочем, подумал Иван, может, еще станет
Однако Сазонов, как говорили на станции, «взбрыкнул» и напросился в группу разведчиков. Его пробовали отговорить бесполезно. Уперся до последнего, как заклинившая герма. Сначала Косолапый настороженно относился к странному новичку, все норовил поддеть, проверить на слабо. Еще бы пижон, выскочка, голубая кровь. А туда же в диггеры! Но после заброски в Андреевский двор, когда новичок прикрывал отход группы, хладнокровно отстреливая одну за другой павловских собак, даже Косолап сдался. Сазонова приняли как равного.
И теперь он не мент, не машинист. Коренной диггер.
Но по шее он у меня все равно получит, подумал Иван. По-нашему, по-диггерски
Чем порадуешь? Постышев смотрел исподлобья.
Ничем, шеф, сказал Сазонов. Хороших новостей у меня для вас нет, Глеб Семеныч, извините. Туннели прочесали, раз. Никаких следов, никто не проходил, никто ничего не видел. В вентухах и ТДП-шках пусто это два. Мы дошли до блокпоста «Адмиралтейской». Адмиральцы клянутся, что никого не видели. Это три. Он помолчал. Такие вот фиговые новости
А с караванщиками?
Караванов давно не было. Сазонов покачал головой. Сами знаете. Разве что через коллектор прошмыгнули но это едва ли. Генератор немаленькая вещица, его в кармане не утащишь.
Ясно. Тогда как они это провернули? Вот что мне интересно. А, господа-товарищи диггеры? Постышев засопел и поднялся. Позор. Стойте, он вдруг вспомнил, ты же говорил про бордюрщиков откуда?