Ребро Лилит
Жила Лилит, весёлая девчонка
Красивая и дерзкая не в меру.
Смеялась над растениями звонко
И для цветов всегда была примером
Она их удивляла рыжей гривой
Такой волнистой, нежной, невесомой,
Порой, Лилит казалась всем строптивой,
Что лидерам присуще, не ведомым.
А кто ведомый? Птицы и кусты?
Они в её команде быть мечтали
Деревья тень давали из листвы
А птицы пеньем слух ей услаждали.
Но мало ей друзей столь молчаливых,
Душа другого просит, то и дело.
Она ещё не видела красивых
Мужчин. И мудрых. И умелых.
Лилит любых не видела мужчин
Ей Змей знакомый нашептал про Бога,
мол у тебя есть тысяча причин,
Чтоб обратиться к Богу, недотрога
Просить, чтобы придумал Он мужчин.
Она всплакнула и решила дерзко,
Что раз Эдемский Змей всегда один,
ей Бог поможет, кистью ли, стамеской,
Сработает любимице мужчин.
Но Бог потратил все материалы
И не осталось глины, и рейсшин
Спросил ребро её. Он был такой усталый,
С уставшим Богом спорить не по чину.
Свершилось. Не одна теперь на свете.
Но парень глуп, хоть Богу он и сын,
Пустить его хотела на котлеты,
Но Змей вмешался-вот же сукин кот.
Пожаловался Богу, что упряма,
Адама бьёт, за лень и за живот,
А парень ангел, только малость пьяный
Проспится в куще сразу лень пройдет.
Подумал Бог Лилит отправить в глину.
Но без ребра, упёрлась, не идёт.
Адам заснул, во сне видал картину,
Что Еву из ребра сам Бог дает.
На деле точно было всё иначе
Ребро Адама снова у Лилит
Она теперь спокойна и не плачет
«Я Ева»! про себя она молчит.
Молчит спокойно, рёбра все на месте
В руке комочек глины, чуть теплит
Адам пусть будет. Ей же стать невестой
Обычного мужчины не претит.
И Рай не вечен, да и рёбер мало.
Вот и Всевышний смуту не велит
А дальше, все как Библия сказала,
Забыв что Ева прежняя Лилит.
Актриса я, а ля шестидесятых
Актриса я, а ля шестидесятых
Сказала ты, извергнув приговор.
Медовый ангел в простынях помятых,
Взгляд ироничный выстрелом в упор.
Сравнения, к чему они? Дороже
Мне горстка слов горячих губ мужских
И поцелуи, что огнем по коже,
Родившие меня и этот стих.
Многоточия
Я с миром вас не примирю.
Пиши пропало.
Стихи читаю и творю
Обидно мало.
Зато о вас узнала всё
Из ваших строчек.
И не смотрите в глинозём
Вы каждой ночью!
Ведь боль уйдёт порой дневной
Порвавшись в клочья.
Но с ней слагали вы стихи
Из многоточий
Нас зима приучает
Нас зима приучает к смерти
Пригодится нам эта наука
Тянут, тянут как тонкие жерди
Лапы чёрные с режущим звуком.
Только в смерть нам и станет понятным
То, что было под скатертью белой.
Пусть безбольным и пусть опрятным.
Тайна, писанная белым мелом.
Ангел
Смотрит ангел с крыши городской
Я увидела, машу ему рукой,
Мол, спускайся, выпьем кофею
В «Шоколаднице», я угощаю!
Говорит: «Иди, ведь я с тобой,
Тяжело мне в давке городской.
Лучше я отсюда присмотрю
За тобой. Ведь я тебя люблю!»
«Ходит по моей Вселенной»
Ходит по моей Вселенной
Грязными ногами
Дыры чёрные латает,
к чёрту полигамию!
На смерть Георгия Червинского
Ещё одной звездою стало меньше
Сгорела, до земли не долетев.
А мы на сердце сеточку из трещин
Шпаклюем. Этот траурный посев.
И не осудишь, не воспротествуешь,
Нам остается только горевать.
Ушёл на взлёте в саване из рубищ,
Желая что-то важное сказать.
Прости нас, что опять не доглядели.
Прости, что не смогли тебя обнять.
Что лишний раз спектакль не посмотрели,
И смерть твою противимся принять.
Стрекоза
Давай отпустим лето в небеса.
Нам было хорошо и беззаботно.
Казалась я себе такой свободной.
Ты муравей, а я та стрекоза,
Которая летает и порхает,
За ней лишь Бог на небе наблюдает
И все ее капризы выполняет,
Целуя стрекозиные глаза
31 августа
В последний день тебе дарует лето
И солнце, и надежду, и любовь.
Прими дары, не налагая вето.
Забудь былое и не прекословь!