Обходительный, точно француз портной, и ни звука против тебя не пискнет. Ведь это он и предложил пригласить тебя — каково?
— Маклем?
— Ага. Всплыло твое имя. Не знаю, то ли Табита его вспомнила, то ли сам Маклем, но всплыло. Она говорит, вы ехали в компании всю дорогу на юг, а он тут как тут: «Пусть плывет с нами, — говорит, — кем хочет, тем пусть и плывет». Его собственные слова.
Я взвесил услышанное. Почему же это я понадобился ему на борту? Ясно, чтобы держать под наблюдением, а представится удобный случай — прикончить.
— Нет, — сказал я. — Не поеду. Вы хороший человек, Макейр, и хотел бы я стать плечо к плечу с вами в этой беде, ведь беда надвигается независимо, верит ли она в нее или нет.
Мы шагали вдвоем по пустой улице.
— Она знает положение, — утвердительно заявил Макейр. — Лучше, чем кто-либо из нас. Вы слишком мало знакомы с девочкой, Джон Даниэль. Она осведомлена, что будет, и хорошо осведомлена.
— Но…
— Парень, ее отец был предусмотрительный малый. Завел себе знающих людей, чтобы писали ему со всех концов света. Девочка петрит больше, чем мы оба, вместе взятые.
Я мог только хлопать на него глазами.
— Вы что, серьезно?
— Да, Серьезно. И еще как. Не надо ее недооценивать. Толковая голова растет на ее красивых плечиках, очень толковая. Как у папы… только еще проницательнее, парень, намного.
Остаток пути мы шагали в молчании. У дверей таверны я предложил:
— Зайдите, выпьем.
— Нет. Я должен находиться с ней рядом.
И попрощался со мной. Я вошел и поднялся к себе в номер. Зажег свечу и увидел Батлина, развалившегося в моем кресле.
— Как пошло дело? — поинтересовался он.
— Неплохо. — И я рассказал про возможность построить пароход.
— Сам Джон Дил? Мужик с понятием, что и говорить. Лучше днем с огнем не сыщешь. Бывал в верховьях Миссисипи и плавал по озерам.
— Вот как?
— Помогал строить «Удобный» где-то лет десять назад, в Монреале: работал над «Быстрым и надежным» и пытался купить долю в «Ходящем по воде», когда еще строить не начинали. Разбирается в кораблях и в пар верит.
Знакомые все названия. Пароходы, ходящие по Великим озерам. Было время, я подумывал отправиться в Сэкетт-Харбор, чтобы принять участие в сооружении американского парохода «Онтарио».
— Ну что, — произнес он наконец, — ты получил, чего хотел. Верная возможность выдвинуться, и у хорошего человека. На Дила можно положиться. Он выискивает дельных людей и держится за них, это всем известно.
Тогда я рассказал про Макейра и что тот говорил о мисс Мейджорибанкс. Батлин, казалось, не удивился. Я отметил это вслух.
— Талон, — промолвил мой собеседник, — про мисс Мейджорибанкс я знаю более двух лет, и Макейр прав. Дошлая, каких по всей стране не сыщешь.
— Но она же девушка всего-навсего!
Батлин издал смешок.
— О, конечно! Всего-навсего девушка. Однако ума у нее побольше, чем у многих мужчин, которые и в два раза ее постарше. Забываешь, что она росла рядом с отцом, помогая в делах, занимаясь перепиской, часто сама принимая решения. Можешь мне верить, ее почерк знает сотня человек к Западу отсюда, и они ради нее жизни не пожалеют. Ты мало что сможешь сообщить ей про Торвиля, чего она еще не знает.
Стянув с себя рубашку, я вымылся из таза, выплеснул воду из окна и снова наполнил таз из белого кувшина. Было холодно, но кожа на руках и груди радовалась чистоте. Вытершись, я потянулся за свежим бельем.
Батлин смотрел, как я это делаю, и, когда я оделся, покачал головой.
— Ну ты здоров. Видывал я крепких парней, но чтобы с такими мускулами — никогда.
Я ответил пожатием плеч.
— Это у меня семейное. А когда ворочаешь тяжелые бревна с утра до ночи, тут или станешь сильным, или не выдержишь.