Вопросов он задал немного и по существу, и через минуту-другую я выходил из кабинета с квитанцией в бумажнике, оставив пакет для отправки в Англию со следующей почтой.
Уже у двери Тэйт остановил меня. Хотя он и мог показаться балаболкой, разглагольствуя в гостиной на общие темы, но сейчас он говорил серьезно.
— Тот, о ком вы рассказали, — спокойно указал он, — способен причинить много бед. Политическая интрига, раз уж в нее впутался, часто входит в плоть и кровь. Вам следует спросить себя, как я спрашиваю: зачем он явился именно сюда, в Америку? Такой человек не станет хлопотать только о том, чтобы скрыться. Уж конечно, у него есть и другие идеи.
Он помолчал.
— Мистер Талон, я должен поговорить обо всем этом с моим другом.
Мне заявление пришлось не по вкусу. Но возражать наобум я не стал.
— Что у вас за друг?
— Можно выразиться так: к нему прислушиваются те, кто имеет значение. С виду он ничего из себя не представляет, но, когда он говорит, облеченные властью слушают.
— Тогда ладно.
— Еще минуту, мистер Талон. Вы решили оказать мне доверие и не прошли мимо в ситуации, в которой оказались, — вы действовали; правильно действовали, по моему мнению. Поэтому давайте обменяемся еще несколькими словами. Мне мало известно, как обстоят дела в вашей стране, но можно, мне кажется, принять, что они сходны с нашими. Для простоты давайте скажем, что здесь правит народ, но только править — недостаточно. Надо, кроме того, поддерживать бдительность, надо заботиться о своей стране и ее будущем. Меж нас много эгоистов, хотя и средь них немало искренних патриотов. Страна растет, но и за рубежами, и внутри них ее подстерегает много опасностей. Вы знаете о покупке Луизианы?
— Слышал.
— Границы этой территории определены плохо. С юга наш сосед — Испания, с севера — Англия. Знаю, многие англичане и большинство канадцев хорошо к нам расположены, но некоторые нет. Чего нам следует опасаться больше всего, как я полагаю, так это людей на нашей же земле, думающих больше о себе, чем о своей стране, людей, алчущих денег, власти, земель. Кое-кто из них готов разрушить что угодно, что угодно без исключения, сэр, только бы извлечь прибыль. Даже законы собственного государства не постыдятся исказить, стремясь приобрести богатство или влияние. Такие всегда прислушаются к человеку с проектом и хорошо подвешенным языком. Вы надолго к нам, мистер Талон?
— Сам не знаю, — откровенно ответил я. — Привела меня сюда конъюнктура. Возможность честно работать, добиться успеха. Сколотить состояние, может быть. Я прослышал, что в Питтсбурге много строят, а я — строитель.
Он кивнул.
— Хорошо! Просто прекрасно! Строители нам нужны. Даже очень, но лишь такие, кто строит не только для себя и ради прибыли — а я верю, что прибыль — дело хорошее, — но ради будущего тоже. Такой из вас строитель, мистер Талон?
Звучало неплохо. Политические проблемы, о которых говорил этот человек, до настоящего момента оставались вне моей жизни и моего внимания. Никогда раньше я не чувствовал, что демократия меня как-то заботит. И неожиданно пришло тревожное осознание: а могла бы… действительно заботит.
— Надеюсь, что так, мистер Тэйт.
— Замечательно. Вам необходимо помнить, мой друг: если мы свалим управление на других, другие и будут управлять, и, может случиться, не так, Как нам хочется. В такой стране, как наша, в ответе мы все.
— Да, сэр.
— Я вот к чему веду. Вы нечаянным образом натолкнулись на нечто, могущее приобрести огромную значимость, и успели принять участие в событиях. Было бы крайне полезно, если бы вы приглядывали за происходящим… ненавязчиво, разумеется.
— Не вижу, как у меня такое получится.