Прочла и решила позвонить тебе. Здесь весело и интересно, такой красивый город. Жаль только, пока мало свободного времени, чтобы его осмотреть. Много призодится заниматься. Но я скучаю по тебе!
А здесь нет моря и серо. И я скучаю еще сильнее. Не потому что, серо, а потому, что люблю тебя!
И я! Напишу тебе вечером, сейчас бегу на занятия. Обнимаю!
Нежат выключил телефон. Подошел к окну и посмотрел на улицу.
«Анкара, Анкара, не пишется мне здесь. Не хватает чего-то неуловимого в воздухе. Может, голосов чаек по утрам, соленого ветра, прилипающего к коже так крепко, что не смоешь никаким душем, суеты стамбульских улиц, бесконечных пробок при переезде из восточной части города в западную, усталых и немного отстраненных лиц жителей Стамбула, спешащих по своим делам, мимолетных улыбок девушек, беседующих между собой и вдруг вспыхивающих каким-то внутренним светом: фиолетовым, желтым, розовым. Это особое свечение вот, что интересно писать. Свечение города, улицы, дома. Не вижу его здесь. Хотя, почему? Есть у нас в офисе одна сотрудница, серьезная донЕльзя, а когда работает, даже губку прикусывает нижнюю старательная очень. А потом, как улыбнется вдруг, невзначай, и лучики бегут по всему лицу, и сама она, как луч многоцветный. Ее портрет, наверное, я бы написал»
***
Бора, подожди! Я тебе маленький пакет дам с собой: в нем сандвич с бастурмой (вяленое мясо). Проголодаешься, пока до Анкары доберешься. По дороге наверняка будут кафе поподаться, но кто знает, как в них готовят, мать положила маленький сверток в дорожную сумку сына. Ну, пусть дорога будет легкой! Завтра к вечеру ждем тебя обратно!
В коридор проводить брата выбежала его сестра Гамзе:
Братик, ты такой красавец! Полюбит тебя твоя Бирсен, вот увидишь! Просто не может не полюбить. Я бы точно в тебя влюбилась!
Бора погладил сестру по щеке:
Спасибо, родная! Полюбит-не полюбит это не важно! Моей любви на двоих хватит!
С этими словами он повернулся к двери, открыл ее и скрылся в темноте подьезда.
Мама, Бора уже вышел из дома. Иди, вместе ему из окна помашем! Ты что, плачешь? Гамзе вопросительно посмотрела на мать. Он завтра вернется.
Ничего, детка, не обращай на меня внимание, ты же знаешь, у меня нервы не в порядке. Вернется, конечно. Сибель быстро промокнула глаза салфеткой и попыталась улыбнуться. Я сейчас, только таблетку приму.
Она вошла в комнату и остановилась в задумчивости
«Таблетка, а где же может быть она? Вчера на тумбочке лежала упаковка таблеток, возле телевизора. Выпьешь эти таблетки, и ходишь как сонная муха весь день.»
Сибель быстро посмотрела на себя в зеркало.
«Глаза опухшие, мешки какие! Лицо тоже слегка одутловато».
Она втянула щеки и руками подтянула кожу на щеках к подбородку. Неожиданно улыбнулась произошедшей в лице перемене:
«Ну надо же, выгляжу почти как в те времена, когда пела в консерватории! Только смотреть на меня теперь нужно издалека.»
Сибель поднялась с кресла, подтянула живот, положила ладони на него, сильно нажав, набрала полные легкие воздуха и собралась запеть. Потом рассмеялась, качнула головой, махнув рукой своему отражению в зеркале :
«Совсем с ума сошла! Что дочь подумает! А ведь я пела когда-то и очень хорошо. Учителя в консерватории считали перспективной оперной певицей. Если б не муж А что муж? Вот и моя подруга считает его виновником всех моих несчастий. Он ревновал меня по молодости сильно. А я любила его так, что сердце вырывалось из груди, как только его видела. Чтобы он не ревновал меня, я бросила сцену. Он сам не просил об этом, но его глаза, как они смотрели, когда я пела в опере! Достаточно одного его взгляда на моих партнеров по сцене, чтобы понять, как он переживает. А покой в семье самое важное. Не умеет муж делить тех, кого любит, ни с кем и ни с чем. Вот и Гамзе не захотел в университет в Стамбул отпустить: как она там будет одна? Девочка, такая домашняя, если только с братом. А у Боры хорошая работа подвернулась здесь, в Амасье. Сердце у мужа за всех нас болит. А мой сын Бора, любит Бирсен точно также, как я мужа: преданно, верно. Хорошая получилась бы из них пара: оба красивые, статные. Может, и дождется он ее любви. Если, конечно, любви можно дождаться. Какой уж тут покой матери! Где же эта таблетка?»
Сибель вспомнила, зачем пришла в комнату, и застучала ящиками стола, по очереди выдвигая их.