Я уже насупился и сделал вид, что обиделся, хотя больше испытывал удивление, Саламандра была другой.
Тебе нравится мне гадости вывозить?
Да, нет же. Ты меня не понимаешь.
Прекрасно понимаю, у тебя просто бычка. Исконак мне рассказывал, что у тебя бывает такое под планом.
Я всего раз пять курила или шесть, и с ним, может, всего пару раз он не знает, какая я на самом деле. А один раз я их сильно обманула. Потом утром сказала, что на самом деле со мной ничего не было, и они сильно обиделись. Я пожалела их и обманула еще раз, сказав, что обманула их вчера. А самой мне было очень прикольно.
А им прикольно было?
Думаю да, я такое вытворяла, что они втроем не знали, как со мной быть.
А с кем ты тогда была, и когда это произошло?
В октябре. Тогда я еще в общаге жила. Исконак, Кени и Кирюха, мы вчетвером были.
Исконак что-то мне такого не рассказывал.
Ты тогда еще не общался с нами так, как сейчас, да и все этот случай не любят вспоминать: мы чуть не перессорились тогда все.
Город снов
Надо сказать, очень необыкновенное это место, хотя жили в нем вроде бы нормальные здоровые люди. Здесь было принято рассказывать сны друг другу, поселенцы таким образом искали опору друг в друге, и это придавало им смелости. Эта забава была неотъемлемой частью жизни любого, кто жил в Городе. На самом деле, это был вовсе и не Город, а только его часть, некое поселение в черте Города. Сам Город находился поблизости, и каждый знал о нем и мечтал в него попасть, но это было не просто. Прежде всего, страх мешал поселенцам ходить в Город, а те, кто отваживался в нем побывать, слыли чуть ли не героями и могли подолгу рассказывать простым зевакам о том, что видели. Было престижно заходить далеко в Город: кто-то, например, не уходил дальше второго квартала, а кто-то побывал в пятом или шестом это деление помогало устанавливать иерархию между людьми, потому что других мерок различия не существовало. Пожалуй, еще одна важная деталь, о которой стоит упомянуть, это то, что у жителей было много разных имен. Не то, чтобы им так нравилось или было принято, но так всегда получалось. Порой можно было уйти в Город с одним человеком, а вернуться с другим или по дороге обнаружить, что это не тот, за кого себя выдает. На миг может даже показаться, что у жителей этого поселения имен-то и вовсе не было, потому что каждый каждого величает, как ему заблагорассудится, и все понимают друг друга или делают вид, что понимают, и у них это хорошо получается.
Все дело в снах. Поселенцы ежедневно обменивались снами, и это им позволяло помнить друг о друге, так как каждый был частью, персонажем сна другого, а другой его, вместе они составляли целостную картину всеобщего сна. Было даже некое соревнование и борьба за сны. Все старались рассказать побольше о своих снах и услышать о снах других это был универсальный стимул жизни. Поэтому все спешили и суетились, старались изо всех сил быть услышанными и воспринятыми. Сны были самым ценным, самым сокровенным и чтобы пробраться в них, нужно было очень потрудиться. Сны давали энергию жизни, и все верили, что только сны спасают их от смерти. Но был еще Город, где все было по-другому.
Те, кто ходили в Город по возвращении менялись в лице. Не то, чтобы они возвращались другими людьми, но этим самым они давали понять, что сумели на время отказаться от снов, а это удавалось немногим. Те, кто был в Городе, по-разному отзывались о нем: у кого-то охоту посещать его отбивало надолго, а некоторые опять туда стремились. По их словам, очень трудно было предположить, что это был за Город. Вот то немногое, что я о нем узнал: Город был похож на одну прямую улицу, которая убегала далеко вперед и делилась на части, кварталы. Он даже больше походил на нескончаемую дорогу с машинами и людьми, снующими взад и вперед. Где-то можно было раздобыть хот-дог, а где-то мороженое или пиво. И на этой улице было довольно светло, чтобы заблудиться, солнце как раз освещало ее всю и огненным шаром рдело вдали над мостовой. Но это был не весь Город.
Те, кто осмеливались сворачивать с прямой улицы и искали чего-то в другой стороне от солнца, рассказывали, что там темно и происходят странные и непонятные вещи, но говорить о них наотрез отказывались. Странными были люди в Городе: они почти не разговаривали, и чтобы чего-нибудь добиться от них, нужно было сначала задать вопрос