Чтобы Джейн Уилсон провалилась в тартарары!
А Элиза Миллуорд очень из-за тебя огорчается.
Пусть ее.
И все-таки на твоем месте я не стала бы.
Не стала бы чего? Откуда они знают, что я туда хожу?
От них ничего не спрячешь. Что угодно сумеют выведать и подсмотреть.
Об этом я не подумал. И они смеют превращать мою дружбу в новую пищу для сплетен и клеветы против нее? Во всяком случае, вот доказательство их лживости, если тебе требуются доказательства. Опровергай их, Роза, когда только сможешь!
Но они прямо при мне ничего не говорят. О том, что они думают, я знаю только по намекам и умолчаниям. И еще из чужих разговоров.
Ну, хорошо, сегодня я не пойду, тем более что время позднее. Но пусть они отсохнут, их проклятые языки! проворчал я со злостью.
И как раз в эту минуту в комнату вошел священник. Мы так увлеклись нашим разговором, что не услышали его стука. По обыкновению, поздоровавшись с Розой отечески ласково она была его любимицей, старик смерил меня строгим взглядом.
Ну-ну, сэр! начал он. Да знакомы ли мы с вами? Ведь уже дайте-ка подумать продолжал он, опуская дородное тело в кресло, которое ему услужливо придвинула Роза. Ведь, по моему счету, уже шесть недель, как вы не переступали моего порога! Он отчеканивал каждое слово и постукивал палкой по полу.
Неужели, сэр? сказал я.
То-то и оно! Он добавил торжественный кивок и продолжал взирать на меня с величавым неудовольствием, положив ладони на набалдашник зажатой между колен толстой трости.
Я был очень занят, сказал я, так как от меня, видимо, ждали оправданий.
Занят! повторил он с усмешкой.
Да. Вы ведь знаете, я убирал сено, а теперь начинается жатва.
Гм-гм!
Но тут вошла матушка и отвлекла от меня внимание, почтительно, радостно и многословно здороваясь с его преподобием. Как жаль, что он не пришел чуточку пораньше, к чаю! Но если он сделает ей честь и выпьет чашечку, она тут же заварит свеженького.
Не для меня, благодарю вас, ответил он. Я тороплюсь домой.
Право, останьтесь и выкушайте чашечку. Через пять минут все будет готово.
Но он величественным жестом остановил ее и произнес:
Вот чего бы я выпил, миссис Маркхем, так это стаканчик вашего превосходного эля!
Да на здоровье! воскликнула матушка, быстро дернула сонетку и приказала подать любимый пастырский напиток.
Я просто подумал, загляну-ка к вам на минутку, раз уж иду мимо, и пригублю ваш домашний эль. Я возвращаюсь от миссис Грэхем.
Да неужто?
Он сурово кивнул и добавил грозным голосом:
Я почел это своим долгом!
Право?
А почему, мистер Миллуорд? спросил я, но он ответил мне строгим взглядом и, отвернувшись к матушке, повторил, пристукнув палкой:
Я почел это моим долгом!
Матушка, сидевшая напротив него, замерла от ужаса и восхищения.
«Миссис Грэхем!» сказал я, продолжал священник, укоризненно покачивая головой. «Миссис Грэхем, что означают ужасные доходящие до меня слухи?» А она говорит, делая вид, будто не понимает: «Какие слухи, сэр?» Но я прямо ей объявил: «Мой долг, как вашего пастыря, высказать вам прямо, что недопустимого я сам нахожу в вашем поведении, что я подозреваю и что мне о вас рассказывают другие!» Так я ей и сказал!
Да, сэр? вскричал я, вскакивая на ноги и ударяя кулаком по столу.
Но он только покосился на меня и произнес, обращаясь к матушке:
Это был тяжкий долг, миссис Маркхем, но я ей сказал все!
А как она? спросила матушка.
Закоснелая натура, боюсь, весьма закоснелая, ответил он, скорбно покачивая головой. Пребывающая в грешном заблуждении и не умеющая сдерживать неправедные страсти. Она вся побелела, втянула воздух сквозь зубы, точно в ярости, даже не попыталась возразить или сказать хоть что-нибудь в свое оправдание, но с бесстыдным спокойствием, совсем не подобающим молодой женщине, почти напрямик объявила мне, что в моих увещеваниях не нуждается и пастырские мои советы пропадут втуне Более того: самое мое присутствие она не желает терпеть, если я буду продолжать. В конце концов я удалился, убедившись, к большому моему прискорбию, что помочь ей нельзя, и всем сердцем сожалея, что нашел ее такой нераскаянной. Но я твердо решил, миссис Маркхем, что мои дочери прекратят с ней всякое знакомство. А что до ваших сыновей, что до вас, молодой человек продолжал он, вперяя в меня грозный взгляд.