Миссис Грэхем не услышала моих шагов и вздрогнула, как от электрического разряда, когда на открытый лист легла чья-то тень. Она стремительно обернулась. (Любая другая моя знакомая непременно громко взвизгнула бы от неожиданности.)
А, это вы! Зачем вам понадобилось меня пугать? сказала она с некоторым раздражением. Терпеть не могу, когда меня вот так застают врасплох.
Право, вы несправедливы, ответил я. Если бы мне в голову пришло, что я могу вас напугать, то, конечно, я был бы более осторожен
Все пустяки. Но почему вы пришли? Или они все идут сюда?
Нет. Впрочем, на этой площадке всем никак не уместиться.
И очень хорошо. Я устала от разговоров.
Ну, тогда я буду молчать. Только сяду и буду смотреть, как вы рисуете.
Но вы же знаете, как я этого не люблю.
Хорошо, я удовлетворюсь тем, что буду любоваться этим чудесным видом.
Она ничего не возразила и некоторое время молча склонялась над своим рисунком. Однако я не мог удержаться и часто переводил взгляд с неба и волнующегося моря на изящную белую руку, державшую карандаш, на красивую шею и пышные черные локоны, почти касавшиеся альбома.
«Вот будь у меня карандаш и лист бумаги, думал я, а также умение точно запечатлевать в линиях то, что вижу, мой набросок был бы куда прекраснее!»
Хотя о подобном торжестве я мог только мечтать, мне было вполне достаточно тихо сидеть подле нее и молчать.
Вы еще здесь, мистер Маркхем? сказала она, наконец оглядываясь. (Я сидел на мшистом камне чуть позади нее.) Почему вы не вернулись к своим друзьям? Там ведь вам было бы гораздо веселее.
Потому что мне, как и вам, они надоели. И я успею наглядеться на них завтра и в любой другой день. Но кто знает, когда мне снова выпадет счастливый случай увидеть вас?
Когда вы уходили, что делал Артур?
Сидел возле мисс Миллуорд, как вы ему и велели, но все время спрашивал, скоро ли вернется мамочка. Да, кстати, мне вы его не доверили, добавил я с досадой, хотя я имею честь быть с вами знакомым много дольше! Но, правда, мисс Миллуорд обладает способностью утешать и забавлять детишек, продолжал я небрежным тоном. Благо ничем другим она похвастать не может.
Мисс Миллуорд обладает многими прекрасными качествами, но такими, каких вам оценить не дано. Вы не скажете Артуру, что я приду через несколько минут?
В таком случае я с вашего разрешения останусь на эти минуты тут и помогу вам спуститься с крутизны.
Благодарю вас, но в подобных случаях я предпочитаю обходиться без помощи.
Так я хотя бы понесу ваш стул и альбом.
В этой милости она мне не отказала, но меня обидело ее нескрываемое желание избавиться от моего общества, и я даже пожалел о своей настойчивости, но затем она смягчила мой гнев, посоветовавшись со мной об одной трудности. К счастью, мое мнение показалось ей уместным, в рисунок тут же было внесено необходимое изменение.
Мне часто недостает чужого суждения, сказала она. Когда мое зрение и мысли слишком долго сосредоточены на каком-то предмете, я перестаю им доверять.
Это лишь одно из многих зол, которыми чревато одиночество, заметил я.
Совершенно справедливо, отозвалась миссис Грэхем, и воцарилось молчание.
Минуты через две она, однако, прервала его, сказав, что кончила, и закрыла альбом.
Вернувшись к месту пикника, мы нашли там лишь троих его участников Мэри Миллуорд, Ричарда Уилсона и Артура Грэхема. Более юный джентльмен сладко спал, положив голову на колени барышни, а джентльмен постарше сидел рядом с ней с томиком какого-то латинского автора в руке. Он никуда не ходил без такого спутника, стараясь при всяком удобном случае продолжать занятия. Каждая минута казалась ему потерянной, если не была посвящена учению или не отнималась физической необходимостью поддерживать жизнь в теле. Вот и теперь он не предался наслаждению чистым воздухом и благодетельным солнечным теплом, несравненным пейзажем, баюкающей музыкой волн внизу и ветерка в деревьях, и даже обществом барышни рядом с ним (хотя, бесспорно, не такой уж очаровательной). Нет, он должен был уткнуться в книгу, чтобы всемерно использовать время, пока его желудок переваривал отнюдь не обильный обед, а усталые члены отдыхали после непривычно долгой прогулки.
Впрочем, быть может, он все-таки порой обменивался взглядом или словом со своей соседкой. Во всяком случае, она не только не казалась обиженной, но, когда мы подошли к ним, ее невзрачные черты дышали безмятежной веселостью, и она смотрела на его бледное сосредоточенное лицо с несомненным благоволением.