В раковине отмораживалась курица.
Ну ты совсем не видишь, что делаешь! возмутилась мама.
Да я руки чуть не обжёг
Надо было эту штуковину побольше сделать!
Побольшепобольше В следующий раз сами делайте.
Виктор!
Вот, чуть что сразу Виктор! Как будто нельзя Бяшей назвать.
Мама и вправду обычно звала папу каким-то странным именем «Бяша», на которое он с удовольствием всегда отзывался.
Бяша-Вяша Мордва чувашская У вас всё не как у людей.
Ну да, лишь бы у вас всё по-людски было.
Алина недоуменно переводила взгляд с одного на другого и мало, что понимала. Особенно её обеспокоило странное мамино определение «мордва чувашская». У неё аж душа похолодела от предположения.
Алина внимательно осмотрела папу, спокойно продолжающего взбивать крем, который с каждым взмахом руки становился всё белее и воздушнее. И его еще сильнее хотелось попробовать.
Внешне папа оставался таким же, каким был вчера и задолго до того Совершенно никаких изменений. И тогда Алина поняла. Она в ужасе зажала рот ладошкой, но восклицания всё же не удержала. Родители разом оглянулись на нее и застыли с вопросительными лицами.
А-а-а-а-а, это протяжное «а» никак не останавливалось.
Алиночка, что с тобой? тревожно спросила мама.
А папа отложил кастрюлю в сторону. Он, поняв, что этот ужас чем-то связан с ним, с опаской ощупал себя, осмотрел, но ничего странного не заметил.
Мамочка, а у нас что папа не русский?!
Как не русский? С чего ты взяла? искренне удивилась мама.
Русский я, русский. Точно!
А чего тогда мама говорит «чуваш мордвин»?
Родители рассмеялись.
Ну так это просто К слову
Они еще раз переглянулись между собой одним им понятным взглядом.
Алина тоже выдохнула. Она не представляла, как, окажись её предположение правдой, встанет перед всем классом и на вопрос учительницы: «Кто ты по нации?» больше никогда не сможет гордо ответить: «Я русская!»
Это было вчера.
А сегодня нужно было надевать это чёртовое синее платье. Которое всё в кошачьих зацепках. А как его такое надеть? А главное, как явиться в таком виде к маме. Ведь это её любимое платье. Прям гордость
Алина, ты чего так долго? послышалось из кухни. Иди бокалы ставь на стол. Только протри их сначала.
Алина надела платье. В комнате было темно, но глаза, привыкнув, всё прекрасно различали. Она подошла к зеркалу, осмотрела себя.
«Вроде не видно. Вот бы везде такой свет был Мама ничего бы не заметила»
Она решила весь вечер держать руки, скрещенными на груди. И всячески уворачиваться от маминого прямого взгляда.
Тут в дверь постучали. Это пришли гости. И ничего иного не оставалось, как выходить в люди.
Корниловы главные гости приятные добродушные люди, с которыми вот уже не один десяток лет тесно дружили родители вошли как всегда шумно, весело, с громкими поцелуями, крепкими объятьями, цветами, подарками, звякнувшими бутылками, баллонами с маринованными огурцами и помидорами, и самое главное с собственноручно приготовленным тортом. Алина не раз слышала историю, судя по которой именно они познакомили когда-то её родителей, и именно им они вроде обязаны тем, что так хорошо сегодня живут.
А я вас тоже удивлю, загадочно улыбнулась мама.
А Корниловы лишь снисходительно усмехнулись. Вроде: ну-ну, удивляйте, не возражаем. Вот только чем?
Им принадлежало неминуемое первенство в приготовлении различных кулинарных изысков.
Алина, перехватив это снисхождение, внутренне напряглась и подошла к буфету, застенчиво показывая пальчиком на блюдо с пирожными.
Корниловы деланно восхитились и стали рассаживаться каждый по своим законным местам за столом. Что явилось еще одним показательным отражением долгих лет их тесной дружбы и совместно отмечаемых праздников со строгим и справедливым чередованием: «Сегодня мы у вас, а завтра вы к нам».
За столом было вкусно, шумно и весело. Забили куранты, куда-то улетела пробка от шампанского, взрослые звякнули бокалами и под гимн Советского Союза встретили новый тысяча девятьсот семьдесят восьмой год. Дети упивались лимонадом «Буратино», то и дело, выбегая на балкон посмотреть, сколько еще бутылок осталось из десяти закупленных. Хотелось, чтобы это лимонадное счастье не кончалось никогда.