Тогда к реке. Я точно помнил, что в прошлом подойти от озера к реке можно было свободно. Только вот совсем забыл, что озеро тянется вдоль на километр и подойти можно с того края озера. Мы же пошли с этого. И вот теперь перед нами овраг, не знаю, какой длины и какой ширины. Или обойти, или вперед и с песней. Хотя песни наши закончились еще раньше и очень быстро. Мы вообще оба любители потрепаться, но тут Ольга почему-то упорно молчала, подобно героям молодогвардейцам.
Оленька, чего молчишь?
В ответ только скрип зубов. Тут я вспомнил восточную сказку с похожей ситуацией.
Счастье мое, давай поменяемся рюкзаками.
Давай.
Когда мы поменялись, мне все стало ясно. Ее рюкзак был почти вдвое тяжелее, хотя все бутылки были в моем. Оказалось, что, не смотря на середину июля, она собралась как на северный полюс и тащила с собой тулуп размером на снежного человека. И где она такой откопала, в музее что ли? Как говорится, вот тебе голубчик овчинный тулупчик.
Некоторое время шли вдоль оврага, но затем рискнули пройти сквозь заросли. Как это у классика: «И тогда он вырвал из груди свое сердце и бросился вперед. И люди побежали за ним». Как красиво в сказке и как отличается от действительности. Ольга пошла за мной мужественно, но явно без всякого удовольствия.
Во-первых, мы с головой скрылись в крапиве, которая, как известно стрикучая или стрикастая. Во-вторых, внизу была вода, в некоторых местах доходившая до колен. В-третьих, там могли быть пиявки. Как это в детской песне: «Напали на козлика злые пиявки, остались от серого серые плавки». А про то, что в этих местах водятся гадюки, я Ольге благоразумно не сказал. Не хватало еще ее истерики. В-четвертых, мы чуть не сбились с направления. В-пятых, и это «в-пятых» стало самым большим для нас ударом, когда часа через два мы все таки выбрались на берег.
Мы стояли над обрывом, внизу плескалась вода, но в обе стороны росла двухметровая молодая поросль лозы. Стволы или скорее ветки толщиной с двадцать первый палец в пионерской готовности стояли сплошным частоколом подобно зарослям камыша или бамбука. У Ольги из глаз брызнули слезы. Я ее понимаю, собиралась ведь приятно проводить время с любимым мужчиной, а не тренироваться на выживание в джунглях.
Тем не менее, в свое время мы вместе изучали боевые искусства и там страх, усталость и боль вообще естественные ощущения. Я просто забрал у нее рюкзак, повесил на грудь и двинулся вперед вдоль обрыва. Ольга всхлипывая, пристроилась вплотную сзади. Опасный маневр, так может веткой здорово хлестнуть. Но она слишком устала, чтобы самой через них протискиваться. Я тоже смертельно устал, однако, чувствуя себя бульдозером, двигался вперед. А для нее я вообще был кумиром.
Уже смеркалось, когда мы все-таки выбрались на нормальный берег и упали. Усталость буквально скрутила нас в узел. Надо было срочно что-то с этим делать. Скоро ночь, будет холодно, нужно собрать дрова для костра. Про рыбалку мы даже и не вспомнили. Я достал из рюкзака бутылку водки и разлил всю поровну в две кружки.
Пейте, девушка, если хотите завтра подняться.
Далось ей это тяжело, я же всосал в пять глотков. Потом пошли купаться, потом я оставил ее стеречь вещи, а точнее отдыхать, а сам ушел собирать дрова. Ко всяким такого рода нагрузкам лично я привык еще в армии, для меня это всего лишь некоторый дискомфорт. К тому же в таких ситуациях вспоминаются приобретенные навыки.
Вскоре костер весело запылал, еще минут через двадцать был готов ужин, чай, еще пятьдесят ей и остальное мне. Потом она заснула. А мне не спалось. Стыдно признаться, но одолела икота. А я как назло совсем забыл, как ее прекращать. Точнее, никогда и не знал. Полежал, но она достала меня совсем, еще и Ольгу разбудить боялся. Поэтому поднялся и пошел бродить по берегу. Когда вернулся, Ольга сидела и таращила испуганные глаза в темноту.
Оленька, ну что ты, я же здесь рядом.
Она расплакалась.
Как ты мог меня бросить.
Ну ты же спала, а меня икота достала, я боялся тебя разбудить.
Ну и что, что икота, пока ты тут икал, мне было спокойно, потому что ты был рядом. А как перестала слышать, так сразу проснулась, и мне стало страшно одной.
Ну прости меня, мое счастье.
Однако, хоть в том момент и простила, но кошка между нами всетаки перебежала. Слово за слово мы поссорились.
@
Баптисты выпустили меня за кафедру еще раз, так сказать, убедиться в правильности выбора. В этот раз я перед проповедью молиться напоказ не стал, а начал сразу же: