Корицкая Полина Николаевна - Симптомы быта стр 2.

«Бестолковщина ты, бестолковщина, 
Говорила маманя дурочке. 
Что разнылась опять беспочвенно?
Скушай курочки».

«Ой, маманя, тошнит от курочки,
В горле колом ее крыло.
Вы, маманя, подайте курточку,
Если не западло».

«Да куда ж ты пойдешь, сердешная?
И темно, и собаки лают».
«До соседской пойду черешни я,
Погуляю»

«У черешни той ветки кривы,
И пасет ее гопота».
«Что ж, тогда я пойду до сливы,
Там, где та

Неземная растет осока
Выше вашей же головы»
«Слушай, милая, выпей сока,
Не гневи:

Сливу ту, как плоды доели,
Так срубили совсем с пути».
«Ну, тогда я пойду до ели,
Пропусти!»

Помолчала маманя, хмуря
Свои брови, цедя компот,
И всучила топорик дуре:
Новый год.

И пошла, спотыкаясь, девица,
Вся от холода голуба,
А вокруг ни куста, ни деревца,
Ни гриба.

Имя Ваше, вплетенное в ленточки,
Росло изнутри вровень с косами.
Саша, Саша, Александр Иннокентьевич,
Посмотрите: я стала взрослая.
Вы за эти косицы хлипкие
Волокли меня по подстрочникам.
И взлетали над школьной плиткою,
Над фигурками худосочными.
Плитка та, что казалась кафельной,
Хлипкой, ГОСТовской, голубой,
Обернулась плитою каменной
И прихлопнула Вас собой.
Хлоп да хлоп, все звенит ладошками
Школьный двор беспечальный мой
Все не честно, все понарошку,
Я сейчас позвоню домой,
Я спрошу позволенья мамы
Задержаться еще в ЛИТО,
Где поэт я пусть мелкий самый,
Настоящий почти зато!
Вы меня отведете за руку
К остановке на главпочтамт
Мама поит меня заваркою,
И не знает, что я все там.
Не дождусь все никак троллейбус,
Не домчусь до горы Каштак
Александр Иннокентьевич, ребус
Мне самой не решить никак

Пробираюсь, ползу я сквозь время,
Прибираю бардак, все кладу по местам,
И вдруг вижу, что Ваше имя 
Бельевыми веревками изо рта.
Неуклюже на них развешиваю
Для просушки свои слова.
Что веревки, да ну их к лешему,
Не о том говорю я Вам!
Александр Иннокентьевич, Саша,
Знаю разве, что Вам сказать?
Разрешите мне руки Ваши
На прощанье еще раз сжать.

Я тащу свои ноги волоком
В уставший, остывший класс
По ком звонит школьный колокол?
По нам он звонит.
За нас.

В кепке, пиджачке салатовом,
Средь билбордовских махин,
Парень вида гоповатого
Декламировал стихи.
У него маманя дворниха,
А папани вовсе нет.
Он не просыхал со вторника,
А туда же, глянь поэт!

Еще было бы понятственно,
Если б мел он ерунду.
Но стоит зеленым ясенем,
Отражается в пруду.
Над асфальтом «адидасы»
Воспаряют на излет,
Когда он умелым брассом
Между строчками гребет.

Может, учится на токаря,
«Малолетку» отсидел
Стих пульсирует и токает,
И звенит грудной отдел
Позвоночника в салатовом,
Очень глупом пиджаке.
Но приветствую как брата я
Слово каждое в строке.

Подойду, встряхну за плечи,
И скажу, по чину чин:
«Есть стихов еще по мелочи?
Слышь, братуха научи!»

Когда я уйду с работы,
Отметивши факт сего,
Захочется вдруг чего-то
Живого и своего

Поеду в Мытищи к Олегу!
С ним вместе гулять пойду.
Пройдемся по рыхлому снегу,
Последнему в этом году.

Мы выпьем с ним газировки,
А завтра придет весна.
Вернется с командировки
Олеговская жена.

И пряча в кошелке тыщи
Магнитиков и саше,
Ворвется в свое Мытище,
Прогонит меня взашей.

А я, не в обиде вовсе,
Смотрю, как в пяти шагах
Гуляют большие лоси
На длинных своих ногах.