Оказалось, что после того случая она никогда не сможет иметь детей.
Наверное, с тех пор он чувствовал к этой женщине уже не любовь (разве можно любить человека, предавшего тебя?), а лишь чувство вины и долга.
Солнечный удар
Они шли через знакомый Лиле скверик, где раскидистые клены бросали очередную порцию золотой листвы на скамейки и под ноги прохожих. Певцу было хорошо идти рядом с этой милой женщиной, трогательной в своей влюбленности, смущавшейся. Маленькая и хрупкая, она доставала ему до груди. Он искоса посмотрел на нее, она перехватила его взгляд, смутилась, покраснела. Поддавшись порыву нежности, он схватил ее на руки и стал кружить, как ребенка. Потом опустил на землю, притянул к себе и длинно поцеловал. У Лили закружилась голова, она пошатнулась. Он, смахнув со скамейки нападавшие листья, посадил ее к себе на колени, и они снова целовались, отчего душа Лили будто взмывала ввысь, в небеса, и опускалась на землю, как на качелях вверх, вниз
Потом они сидели в ресторане гостиницы, пили вино, ели блюда из мяса и салаты. Он рассказал ей про жену, выговорился, она чувствовала его боль, жалела и удивлялась про себя: «Да как же такое возможно?! Знает ли эта женщина, как ей повезло? Что она вытащила счастливый билет? Ведь не выбери он ее в жены, она так и была бы всю жизнь матерью-одиночкой, перебивающейся подачками приходящих мужчин». Ах, если бы на ее месте была она, Лиля
Танцевали медленный танец, было неудобно разница в росте. Она слышала биение его сердца. Он напевал в ухо: «Я хотел быть твоею музыкой паданьем твоим и высями» Подумала: почему паданьем, а не падением, но как это мило, как по-его
Когда Лиля проснулась утром в его номере, вспомнила все, ее охватил ужас. Муж, дочка. Что они подумают? Тихонько собралась. Посмотрела на спящего мужчину, ставшего вдруг близким, родным, прекрасного, как Аполлон. Он улыбался во сне. «Баловень судьбы», подумала Лиля, окинув его прощальным взглядом, и тихо вышла из номера.
Без него
Она ехала в утреннем троллейбусе, стылом, тащившемся еле-еле, куталась в тоненькое пальтишко, пыталась подремать. Но воспоминания о событиях минувшей ночи будоражили, тело еще не остыло от горячих прикосновений, щеки вспыхивали румянцем, губы припухли от поцелуев: «Как хорошо, что меня сейчас никто не видит».
Дома все обошлось. Муж, сонный, вышел на звук открывающей двери, спросил: «Все нормально?» Дочка сладко спала в своей кроватке, потянулась, открыла глазки: «Мамочка».
В этот же день певец улетел. «Пусть наша встреча останется тайной двоих, приятным воспоминанием, солнечным ударом, как у Бунина», решила Лиля. Через несколько дней она выдала родной газете интервью с певцом под заголовком «Искусство должно потрясать» и подзаголовком: «Яркий представитель совершенно нового типа оперного артиста: интеллектуал, философ, романтик и секс-символ».
Был шквал звонков читатели благодарили за статью, коллеги говорили, что это лучшее из написанного Лилей, что там есть чувство, эмоции. Впрочем, особо не удивлялись, ведь и певец необыкновенный, и интерес к нему особенный. Они были уверены, что написали бы не хуже, когда такой «герой с обложки».
Наваждение
Внутренний конфликт он развивался не сразу. Лиля жила обычной жизнью семья, работа, командировки, интервью. Но теперь все «звезды» казались мелкими и бесталанными в сравнении с Ним. Кое-кто пытался за ней приударить и в номер бы затащил с радостью, но зачем? То, что случилось с певцом, случилось спонтанно и красиво, а здесь пошло.
Лиля вдруг поняла, что не любит мужа. Стала замечать в нем то, чего раньше не видела или к чему относилась снисходительно, лишний вес, пивной животик, неизобретательность в постели, игнорирование дезодорантов со всеми вытекающими последствиями, привычка курить Обычный. Самым большим желанием стало для нее отправить мужа и дочь на дачу, а самой, сославшись на занятость, остаться дома, включить пластинку и слушать голос любимого певца, уплывать в воспоминания
Забыть оказалось самое мучительное. Она вела бесконечный диалог сама с собой: «Ее чувство это любовь женщины к мужчине или восхищение совершенством, божественной красотой и талантом?» «А какая разница! Я люблю его, и с этим уже ничего не поделаешь». «Но ведь он никогда не будет принадлежать тебе. Возможно, ты уже никогда его не увидишь, ведь таких, как ты, много, а он один. И обладать им совершенством невозможно. Или нужно быть неменьшим совершенством». Но ведь жена его, если верить его словам, самая обычная женщина, а он ее любил. Значит, и Лилю мог бы.