Звездная пыль! возвестил он, извлекая из глубины кармана своих грязно-коричневых штанов пробирку с полупрозрачными кристаллами внутри.
Это что? спросил я, наблюдая за пассами его рук перед моим носом.
Какая разница, как это называть! возмутился Макки. Это твой билет в другую реальность! Дверь в мир, где ты будешь богом, причем в первый раз ты отправишься туда совершенно бесплатно. Андестенд?!
Я смотрел на кристаллы, не отводя взгляда, и что-то внутри меня уже поддалось его напору, поскольку я был голоден, а также очень устал и был на грани отчаяния.
«Бесплатный сыр бывает только в мышеловке!» вопил мне рассудок, но рука уже дернулась, чтобы взять пробирку.
Жертвенные овцы! откуда-то сверху к нам донесся громкий крик.
Подняв голову, я увидел, что примерно в двадцати метрах над нами, на выступе, опоясывающем конический мегаскреб, стоит какой-то бородатый мужчина в длиннополом плаще. В правой руке у лица он держал какое-то приспособление, служившее ему мегафоном. Сильный ветер грозил скинуть безумца вниз, но он не обращал на это никакого внимания.
Вот дерьмо! с досадой воскликнул Макки. Один из этих долбанных апокалиптиков! Сейчас здесь будет полно копов! Ну, если что, ты знаешь, где найти Макки!
И он растворился в толпе.
Едва его дородная фигура скрылась в быстро сгущающейся туче зевак, во мне возникло чувство, что я чуть не совершил большую глупость. Но от этих мыслей меня отвлек новый крик безумца.
Жертвенные овцы! вновь прокричал он, обращаясь к скопившейся под ним толпе. Бессмертные принесут вас в жертву, они избавятся от вас, как от вещи, переставшей быть нужной
Вокруг него, осветив ярко-белым светом, зависли патрульные боты сине-белой расцветки. Это можно было бы принять за постановку какого-то безумного шоу: человек, стоящий у края пропасти на фоне, словно нарисованного свинцово-коричневого неба, а так же мегаскреб, похожий на задник театральной сцены в ярком свете фар патрульных ботов, как будто в огнях театральной рампы. Но все происходило в реальности, и казалось, что даже воздух вокруг меня, словно став одним из зрителей, затих.
Похожие на сошедшие с полотен Пикассо, окружавшие меня люди с лицами, раскрашенными рваными линиями, больше не были механическими манекенами. Эмоциональное напряжение на них достигло апогея. Словно по невидимой электрической цепи, оно тут же передалось мне, и я почувствовал, как взмокли мои ладони.
Немедленно покиньте парапет! раздался бесстрастный металлический голос из громкоговорителя. Вы нарушаете указ правительства номер сто тринадцать параграф пятый и тем самым подвергаете свою жизнь опасности
Вот вам указ правительства! человек погрозил кулаком полицейским ботам. Люди! вновь закричал он толпе. Вы находитесь в тюрьме, где двери, решетки и засовы невидимы! Выплюньте синтезированные бутерброды, оторвите свои взоры от бесконечных шоу и станьте свободными, ибо рабство хуже смерти!
Человек замолчал и, отбросив громкоговоритель в сторону, склонился над пропастью, рукой прижимая к груди истрепанную ветром бороду, похожую на темную тряпку. Он около минуты смотрел вниз, как будто пребывая в нерешительности, но потом совершил глубокий вдох, как перед прыжком в воду.
Сейчас прыгнет, сказал я, обращаясь неизвестно к кому.
И в этот миг он оттолкнулся от стены.
Мгновения, отделявшие самоубийцу от падения на тротуар, растянулось для меня, словно замедленный повтор эпизода из спортивной трансляции, и я успел заметить, как, еще находясь в воздухе, он широко раскинул руки, будто был распят на кресте или хотел обнять стоявших под ним людей. Истошный женский крик скрыл от меня звук падения его тела. С трудом пробившись сквозь толпу, в большой луже бурой крови я увидел что-то бесформенное, завернутое в рыбацкий плащ.