Это было сердце дома и самая важная его часть. Для купания в печи после топки удаляли угли и золу, внутри подметали, клали солому или коврик из камыша, сверху их накрывали половичком, а то и просто сверху настилали душистого сена.
Любитель попариться отец, залезал в печь головой вперёд, там разворачивался и садился на солому. Ему подавали тазик с водой и веник, закрывали заслонку. Кирпичи в печи были горячими, от них исходил сухой жар. Парясь и похлёстывая себя берёзовым веником, он погружался в приятную атмосферу. Топку в русской печи делали такой вместительной, что два человека могли свободно сидеть, не доставая головой свода. А стенки находились на таком расстоянии, что можно было, смело хлопать себя веником. В печи распаривались, намыливались, поливая себя тёплой водой из ковшика в печке, где стоял чугун с горячей водой и ушат с холодной, а выливать нужно было в шайку, так и мылись испокон веку.
На следующий день, Анюта договорилась с соседкой Галей сходить в Шуйское за рыбой за пятнадцать километров. Тепло одевшись и взяв саночки, женщины отправились в путь. Соседка согласилась с просьбами десятилетней дочери взять её собой.
Анна ругала Галину:
Зачем потакаешь? Силёнок у неё может не хватить. Нам надо туда пятнадцать километров пройти, но и обратно столько же! Сейчас зима, а ну, мороз сильный ударит? Вас ждать не буду, и волки очень лютуют, особенно по ночам, поэтому засветло надо вернуться.
Ничего, я уж согласилась. А с ней мы рыбы больше притащим для семьи. Она старшая и приучена много работать и помогать. Убеждала её бросить затею, а она упёрлась, пойду с вами и всё!
Как хотите, но я против того, чтобы дочку мучить.
Галя улыбнулась:
Ничего, потихоньку, как-нибудь дойдём.
Они вышли из дома рано утром и направились в сторону Шуйской пристани. Дочка Оля радовалась и шла первая по дороге, показывая, какая она сильная.
Анна говорила:
Не спеши, надо экономить силы, обратный путь будет сложный самим идти, да тяжёлую рыбу тащить.
Перед селом Шуйское присели отдохнуть, избы уже виднелись вдали. Подойдя к ближайшему дому, попросились обогреться. Хозяева поставили самовар, и они выпили чаю, перекусив своими лепёшками.
Женщины удачно купили хорошей рыбы, увязали её на санках и поспешили в обратный путь, чтобы успеть до темноты.
Мороз усилился. Анна шла впереди, а Галя с дочкой начали отставать.
Прибавляйте ходу, а то ночью волки нас загрызут, да, похоже, метель поднимается нешуточная!
Ох, зачем мы набрали с дочкой столько рыбы? Вижу, устала она очень, бедняжка.
Ну, давайте чуток посидим и снова пойдём, предложила Анна.
Отдохнув минут десять, снова отправились в путь. Поднялся сильный ледяной ветер, который усложнял их продвижение. С большим трудом, женщины и девочка уже прошли третью часть пути, но начало быстро смеркаться.
Ты иди Анна вперёд. Мы с дочкой посидим, не так далеко осталось до нашей деревни. Совсем замучилась Оля, и почему я тебя не послушала?
Хорошо! Только долго не сидите, а то замёрзните, посмотри, метель усиливается!
Анна пошла вперёд. Прошёл час, Гали с дочкой всё не было. Женщина повернула назад. Она уже не чувствовала рук и сознание было затуманено от усталости. Вскоре увидела вдалеке две сидящие фигурки на снегу, когда Аня подошла ближе, поняла, что они мертвы. Слёз не было, только огромное чувство отчаяния овладело ею. Женщина поняла, что тоже замёрзнет, если не будет идти вперёд.
Анюта направилась к деревне, изнемогая от усталости. Метель бушевала и бросалась большими пригоршнями снега. Женщина твердила про себя одно слово: «идти», упрямо передвигая ноги, которые не хотели слушаться.
Наконец, показалась первая, крайняя изба, Анна постучала, хозяин вышел и помог ей зайти внутрь.
Ой, Аня! Совсем ты заледенела! Иди быстрее к печке и снимай одежду.
Там Галя с дочкой в часе ходьбы, замёрзли, мёртвые они, прошептала она непослушными губами.
Хозяйка всплеснула руками
Ах, несчастье! Зачем же она дочку взяла? Ты попей горячего чаю, и ягоды вот кушай, я сейчас сына старшего пошлю за Николаем. Метель страшная началась, ну и погода, не повезло.
Часть 2. В поисках лучшей жизни
Дороги всегда это чьи-то прощания
И чья-то тревога и грусть,
И данные в спешке родным обещания