Йан говорил, из селки получаются отличные жены, ну, пока они не найдут свою шкуру, конечно, сказал он. Я думаю, было бы здорово жениться на селки, они красивые
Вряд ли разумно будет делать тюлениху графиней, не согласился приор. Они все равно чахнут на суше, а я не припомню большой воды нигде в твоих владениях. Не собираешься же ты прожить всю жизнь в Сент-Эндрюсе
Нет, мне не хотелось бы, согласился мальчик. Я надеюсь когда-нибудь вернуться домой. А в наших холмах вы когда-нибудь видели эльфов, ваше преподобие?
Приор не был в родных краях лет пятьдесят, и все, что он видел в холмах даже в ту романтическую пору своей юности это вереск.
Нет, но я всегда велю миссис Кроу оставлять молоко для брауни, улыбнулся он. Никогда не знаешь, понадобится ли тебе помощник для срочной работы. Хотя ты уж, будь добр, не рассказывай об этом никому мой сан не позволяет признаваться в общении с волшебными тварями.
Скажите, милорд, а все, что говорит Йан правда? Про брауни, богглов, селки и церковь Даларосси?
Я не знаю церкви с таким названием, сынок, но любой Божий дом хранит душу от дьявола. А что касается россказней твоего слуги он горец, там видят мир по-иному, нежели в Лоуленде. Не говорю, что неверно, но по-другому. Побываешь у своей родни на севере поймешь.
Он говорит, что и в Лоуленде есть такие места, что расскажите мне про камни Найнстен Риг, ваше преподобие, пожалуйста!
Тут уж приор всерьез задумался и решил, что мало объяснил МакГиллану о просветляющих свойствах порки. И переспросил правнука:
А что ты об этом знаешь?
Что их поставил колдун де Сулис, тот же, что построил чертов черный замок Хермитейдж, а потом его, в свинцовой обертке, чтоб не сбежал, сварили живьем ведьмы в котле, в том каменном кольце, и душа его до сей поры бродит в камнях, пугая воплями путников, и
Камни поставил вовсе не де Сулис, там и до Сулиса было очень странное место, но Патрику знать об этом пока не полагалось. Да и вообще, как добрый христианин, Джон Хепберн полагал, что есть вещи, в кои совать нос не следует никому, кроме экзорцистов, а тем паче, юному графу Босуэллу. Пожалуй, Йану все-таки перепадет добрая трепка
Уильям де Сулис умер в Дамбартоне, разочаровал он мальчика, и вовсе не от ведьм, а от голода в тюрьме, так как злоумышлял на короля Роберта.
А русалки водятся там, в Хермитейдж-уотер?
Нет. Я не видел. Разве только что только в Тайне, но это узнаешь, когда приедешь в Хейлс к леди-бабушке.
А банши?
Насколько мне известно, мой мальчик, банши у Хепбернов тоже нет, отвечал приор, пряча улыбку в бороду, это привилегия горцев.
Стало быть, когда я буду умирать, на всякий случай уточнил Патрик, никто не придет выть над моим телом?
Разве что только леди-супруга, также серьезно предположил прадед.
Мне бы не хотелось, чтобы она очень уж сильно вопила, задумчиво сказал мальчик. По правде сказать, мне кажется, умирать вообще не слишком приятно, а если уж еще и воют вокруг все время
И он, и приор вряд ли могли предположить тогда, что личной банши Патрика Хепберна, третьего Босуэлла, в итоге окажется яблочный вор родом из Хаулетт-холлоу. И не будет никакой леди-супруги поблизости, как он тогда и хотел.
Когда одинокий ребенок в роскошных покоях замка Сент-Эндюс засыпал и просыпался, под его окнами, там, далеко внизу, об утес билось море. И он мечтал, как любой мальчишка, когда-нибудь отправиться в плаванье на большом корабле, увидеть чужие страны, встретить настоящих норвежских селки и пляшущие огни в небесах над холодным морем Шансов на это, правда, было у него очень мало приор неустанно твердил о том, что обязанностью главы семьи является поддерживать мир и порядок среди своих людей и верно служить государю. Но хорошо было говорить приору, который в молодости и попутешествовал по Европе, и жил в Париже, и даже написал отнюдь не религиозную книгу об искусстве охоты. А Патрику априори предлагалось удовольствоваться сушей и своим изрядным куском границы. Он бродил по стенам, усаживаясь, как маленькая нахохленная птица, между зубцов, свесив ноги в шумящую бездну МакГиллан при этом стоял в полушаге от графа, готовый всякую минуту схватить своевольное дитя за шкирку и втащить обратно на стену и долгие дни смотрел, как приходят суда в залив Сент-Эндрюс: большие и малые, торговые, военные и легкие лодчонки рыбаков. Кажется, и устный счет он освоил в совершенстве, пересчитывая мачты и корабли. А, став постарше, он по-прежнему проводил летние дни на стене, теперь уже прикидывая на глаз водоизмещение.