Потом якобы кто-то взошел на помост по ступенькам, начал в воздухе размахивать руками... Англичанин умолк, сложив губы в застывшую усмешку. - А потом что?- допрашивал Банколен.
- Ничего. Все исчезло. Доллингс решил, что это обман зрения, игра света и тени. Он был в ужасном настроении, не стал ничего выяснять, снова побрел куда глаза глядят. Добрался со временем до фонаря, встал и стоял, пока такси не проехало. Было это на Райдер-стрит, неподалеку от Пикадилли. Бог весть, где он шатался.- Сэр Джон налил себе еще чаю, добавив: - Если интересуетесь, расспросите Доллингса. Он всецело поглощен этим событием и обычно неразговорчив. Дама - кстати, француженка - произвела на него очень сильное впечатление. Рука Банколена, подносившая к сигарете спичку, внезапно замерла на полпути; он пристально смотрел на сэра Джона. Потом рассмеялся, закурил, откинулся на спинку кресла, с интересом глядя на тлеющий кончик.
- Француженка!- повторил он.- Ох, боюсь, ваш адский туман действует мне на нервы. Поговорим о чем-нибудь другом, скажем о том же тумане.- И вновь повернулся к окну.- Он вас вдохновляет?
- Нет,- ответил сэр Джон. Мефистофель поморщился.
- Друг мой,- молвил он,- вы освежаете и бодрите, как холодный душ. В вас ровно столько поэтической романтики, сколько в куче кирпичей, сыплющихся с небоскреба. Короче, вы мне очень нравитесь... Но в тумане есть своя прелесть. Пещера троллей, маскарад, город посреди моря! Простые вещи растворяются в нем, становятся манящими, привлекательными - главный принцип теологии, сэр Джон. Или пугающими, потому что мы видим их не на своем месте. Вот что так ошеломило вашего приятеля Доллингса. Увидеть виселицу в Пентонвилле {Пентонвилл - большая лондонская тюрьма, открытая в 1842 г.} не странно. Но увидеть виселицу под собственным окном, проходя мимо него среди ночи...
- Я и здесь ее вижу,- перебил сэр Джон. Внезапно воцарилось молчание. Сэр Джон неотрывно смотрел на стоявшее рядом кресло. Медленно встал и пошел к нему, загородив свет сгорбленными плечами. Так была обнаружена брошенная в то кресло игрушечная виселица. Он поставил ее на стол между чайными чашками, и все хранили молчание. Вещица казалась бесхитростно настоящей, требуя, чтобы приговоренная кукла поднялась по ступеням на эшафот.
Банколен причмокнул, кивнул, с возобновившимся интересом глядя на вещицу, заметив:
- До сих пор не замечал у англичан экстравагантной привычки разбрасывать в клубных гостиных игрушечные виселицы. Безусловно, достойно внимания.
- Что за глупые шутки,- резко оборвал его сэр Джон и умолк, глядя на Банколена. Детектив сидел молча, задумчиво проходясь пальцами по ступенькам эшафота. Дернул сбоку проволочку, люк открылся.
Сэр Джон приподнялся, звонком вызвал официанта и снова задумчиво погрузился в кресло.
- Виктор,- обратился он к явившемуся служителю,- чья это вещица?
- В чем дело, сэр?
- Ни в чем. Кто оставил чертову игрушку в том кресле?
Виктор умирал на глазах, съеживаясь в оловянного солдатика, вполне способного прошагать по крошечным ступенькам.
- Прошу прощения, сэр! Я...
- Не волнуйтесь. Рассказывайте.
- Э-э-э... секундочку,- вмешался Банколен, сморщив лоб.- Я буду спрашивать, Виктор, если сэр Джон не возражает.
Он снова внимательно посмотрел на макет. Виктор разинул рот, вытаращил глаза.
- О... да, сэр. Спасибо. Пожалуй, я знаю, чья это вещица.
- Да?
- Точно, сэр. По-моему, она принадлежит тому самому египтянину, сэр... господину аль-Мульку.
- Господину аль-Мульку,- задумчиво повторил детектив.- Что имеется в виду: он их коллекционирует, или сам изготавливает, или...
- Точно не могу знать, сэр. Только помню, господин аль-Мульк получил сегодня посылку...
Он умолк, и сэр Джон, с любопытством глядя на него, сказал:
- Продолжайте, дружище.