— Что следует поднимать под словом «странный»? И почему это может быть связано с полковником?
— У фирмы «Русам» есть три канала, которые никогда не работают. И вдруг один из них подключился к делу. Можно предположить, что канал резервировался для новичков. Совпадение то или нет, но звонок прошел именно в день, когда Лялин представился начальству.
— С таким же успехом в тот день в город к своим друзьям или к своему начальству могли приехать Рабинович из Бердычева или Ковач из Ужгорода…
— Согласен. Но есть нюанс. Час спустя после звонка, миссис Гаррисон, жена известного вам Денни Гаррисона, села в машину и проехала в центр. Она объявилась в палисаднике на углу улицы Воровского и Большого Ржевского переулка. На миг присела на металлическую ограду скверика, поправила подследник в туфле. Ограда из угольников, и она что-то изъяла из под одного из них. Тут же вернулась к машине на улице Палиашвили и укатила в посольство.
— Ее поведение вполне ложится в схему с Рабиновичем и Ковачем. Что дало основание тебе связать ее приезд в сквер с Лялиным?
— А вот.
Русаков выложил на стол крупно отпечатанный снимок.
— Сделано в момент, когда миссис Гаррисон появилась в Ржевском переулке. Вот у жилого дома рассматривает мемориальную доску мужчина…
— И что?
— Ничего. Просто его фамилия Лялин.
Не очень убедительно, но примем на заметку. Хотя единственное совпадение — чаще всего только случай.
— Второй звонок по той же схеме в «Русам» прошел двумя днями позже. Миссис Гаррисон на этот раз посетила улицу Петровку. Вошла в подъезд жилого дома, поправила колготки и вышла.
— Что дало основание связать звонок с Лялиным?
— А вот. Обзорная панорама сделана на Петровке. Мадам выходит из подъезда. В телефонной будке напротив — Лялин собственной персоной. Есть увеличенный фрагмент.
— Все?
— Пока все.
— Ну хорошо. Выговорился, теперь успокойся. Все, что произошло с Дымовым — это проблемы ГРУ. Нам лезть туда в нынешней обстановке нет резона. У них дело разрабатывали три работника. И у каждого, насколько мне известно, была своя обоснованная версия.
— Чему удивляться? Где собираются два юриста, там всегда бывает три обоснованных законом мнения.
— Твоя версия четвертая и, между прочим, самая дурацкая. Ты чего хочешь? Взрыва? Мы обвиняем полковника, так? А что можем доказать? Кстати, ты знаешь, кем был тесть Лялина? Каковы у него связи?
— Нет, не знаю. И не интересуюсь. Просто хочу найти говнюка и добиться наказания по заслугам. Чтобы другим неповадно было.
— Браво, Русаков! Одного не пойму, ты ходишь по земле или паришь в воздухе? Я понимаю, тебя взволновала гибель Дымова. Да, дело не ординарное. Особенно, если его продал кто-то из своих. Но ты оглянись — нас всех сегодня продают свои. Гибнет на глазах держава. Какой-нибудь сраный вождь племени Мумбо-юмбо, какой-нибудь Чомбе или Савимби понимают, что такое разведка и не позволяют посторонним трогать ее рычаги. А вот наш очередной мудрый и прозорливый бросил службу безопасности на растоптание. Ты думаешь об одной погибшей душе. Я беру масштаб чуть побольше. Наш главный говнюк Вадим Бакатин распродает все, чем держалась контора столько лет. Ты что, не видишь этой распродажи?
— Вижу.
Генерал резко бросил снимки на стол. Глянцевые отпечатки, скользнув друг по другу, разлетелись в стороны. Русаков не шелохнулся. Он всем видом показывал, что бумажки, разбросанные генералом, собирать не намерен.
— Тогда хорошенько подумай, к чему может привести твое разбирательство.
Глубокое уныние охватило Русакова. Ему стало безразлично, что о нем подумает начальство, к чему может привести упрямство. В конце-концов на конторе свет клином не сошелся. При желании он найдет дело на стороне.
— Нешто мы без соображениев? — сказал он грустно.