– Судя по твоему говору, оно прошло где-то на Среднем Западе.
Тема эта для меня не опасная на первый взгляд. Опасная? Неужели я в самом деле так подумал? Да. На мгновение мне показалось, что меня схватили пинцетом и тщательно рассматривают. Кое-где болело. Может, шрамы. Я всегда считал себя человеком, который не очень-то раскрывает душу, и…
И тут я явственно увидел себя извивающимся в тисках пинцета.
Что-то здесь было не так. Словно существовали определенные вопросы, которые не следовало задавать. Впервые за многие годы я попытался разобраться в себе и осознал, что в ткань моей жизни вплетена нить необъяснимого. Но это я все, что я осознал, – ни пути подобраться, ни тем более вытянуть эту нить.
Видение с пинцетом исчезло так же быстро, как и появилось.
– Верхний Мичиган, – ответил я. – Маленький городок. Уверен, что ты о нем никогда не слышала. Представь себе, называется Багдад. Неподалеку от Национального парка Гайаваты. Миллион озер и без числа комаров… Типичная провинция.
Кора улыбнулась – первый раз за долгое время.
– Завидую. Надо полагать, твой отец был владельцем какой-нибудь лесопилки?
Я покачал головой.
– Нет. Всего лишь работал там.
Мне не хотелось говорить о моих родителях. И, между прочим, даже думать о них. Хорошие люди, вот и все. Жизнь в Багдаде была идиллической, ребенком я коротал дни подобно Гекльберри Финну. Но все это оставалось в далеком прошлом, и я не испытывал никакого желания возвращаться к нему.
Из-за поворота навстречу нам выплыл еще один плавучий дом. Мой компьютер отвернул «Хэш-Клэш» немного вправо, уступая проход.
– Я думала, ты живешь на какое-то наследство.
И тут у меня заболела голова – возможно, из-за солнца. Я сел и помассировал шею.
– Мы не взяли удочек, да? Черт побери, а ведь собирался! Забыл…
– Ну, хорошо, Дон, прости. Это не мое дело.
Встречная посудина выключила двигатель и скользила по инерции. В иллюминатор высунулись два парня. Полуобнаженные загорающие девушки вовсе не являлись здесь редкостью, но, очевидно, не такие красивые, как Кора. Один из парней отпустил какую-то шуточку, но я сделал вид, что пропустил ее мимо ушей, я лишь загородил надевающую лифчик Кору.
– Нет! Ну, Кора… Черт побери, ты не так меня поняла!
– Я не обижаюсь.
– Но ты удаляешься от меня, я чувствую.
– Удаляюсь? Или меня отталкивают?
– Я…
Ухмыляющиеся юнцы проплыли мимо и запустили двигатель под моим почти беспомощным взглядом.
Сев спиной к Коре и свесив ноги с палубы, я заколотил пятками по стекловолокну корпуса.
– Дон, меня действительно не касается, откуда у тебя деньги. Я знаю только, по твоим словам, что тебе на счет ежемесячно поступает восемь тысяч долларов…
– Когда это я тебе сказал?
– Ночью, несколько дней назад, практически во сне, – ответила она. – Похоже на правду – ты ведешь довольно обеспеченную жизнь.
Мое лицо под тщательно культивируемым загаром покраснело.
– Ты хочешь знать, откуда у меня деньги? – выкрикнул я. – А я не хочу!
Как это ей удается заставить меня почувствовать себя ребенком, признающимся в тайном грехе?! Мне страшно захотелось ударить ее по лицу.
– Что – «не хочу»? – помолчав, удивленно спросила Кора.
В горле внезапно встал ком, голова буквально разламывалась.
– Не хочу думать об этом! – наконец выдавил я, будто пробивая словами стену. Затем я повернулся, и неожиданно моя рука, которую я едва не занес в ударе, теперь рванулась вперед и сжала запястье Коры. Я не мог больше вымолвить ни слова, но знал, что и отпустить ее руку тоже не могу.
Внезапно вспыхнувшее в Коре раздражение тут же сменилось жалостью ко мне.
– Дон… У тебя что-то не в порядке, да?
– Да.
Я почувствовал облегчение, сумев признаться. «Не в порядке»? Да, к тому времени я уже понял это.