- А я поинтересовался - сурово продолжал Николай Егорович - Четверка там у него и в первой и во второй четверти. Так чего же стоит эта ваша отметка, если шестиклассник не понимает: прежде чем свинец расплавится, порох уж двадцать раз воспламенится!
- Ну и. - Директору было не очень-то уютно в эту минуту. - Как прикажете воспринять ваши слова!
- Примите как частное определение!
С тех пор Люба поняла думать логично - отнюдь не значит плестись по дороге очевидного. Быть может, как раз наоборот надо неожиданные делать ходы. Вот тогда только и сможешь "споткнуться на ровном месте".
К сожалению, сейчас ничего такого в голову ей не приходило. Она делала как говорится, то, что очевидно следовало "то, что доктор прописал". Проверила того раненого мальчика. Год назад уехал с родителями на Урал. Отпадает. Самопал, даже допустим, подаренный на прощание явно бы "объявился" много раньше чем через год. Оружие такая вещь, что долго в чехле не пролежит. Особенно у мальчишек!
Был еще один "оружейник" некий Свинцов Виталий Иванович. Им занималась прежняя инспектор по делам несовершеннолетних, которая теперь ушла на пенсию. И кстати тоже уехала из поселка. Но работала она основательно. Люба не очень с ней общалась - ей эта Галина Павловна казалась приличной занудой. Теперь Люба поняла, что могла бы кое-чему у нее поучиться.
Из бумаг двухлетней давности этот бывший тринадцатилетний Виталий Иванович вырастал, можно сказать как живой. После уроков труда мальчик оставался в мастерской поработать еще. Это не возбранялось. Только учитель поинтересовался однажды, что же там мастерит юный Левша. Какие-то непонятные железки слесарил семиклассник. Но учитель, человек прежде военный понял, что это детали для пистолета.
Сразу пошел в милицию. Дома у Виталия Галина Павловна обнаружила почти готовый пистолет. Причем ручка - ну уж никак не ребячьей работы. И ствол нарезной.
Папа! Начальник железнодорожных мастерских. Да неужели папа поработал?!
Свинцов-старший и отнекиваться не стал. Ну сделал, говорит, помог сыну. При чем здесь огнестрельное? Это спортивный пистолет. Четырехзарядный, стреляет малокалиберными патронами.
Галина Павловна не поленилась заглянула к ним в сарай. Там "Виталий Иванович" устроил себе тир. Люди в натуральную величину, вернее, не совсем в натуральную, а вроде как бы "подростки". На коленке, под левой лопаткой, на лбу, на животе у этих "подростков" нарисованы карты - бубна черва пика трефа значит куда удобнее стрелять.
Ну пришлось этот тир уничтожить пришлось "спортивное оружие" отобрать. И отцу, конечно, сделали внушение. Больше за Свинцовым ничего замечено не было. Так есть у меня основания парнишку теребить? Думаю нет!
В общем с нерадостными глазами предстала Люба перед Николаем Егоровичем.
- Тут знаешь чего? - оптимистично сказал Зубов. - Тут думать надо! - Он любил шутки ради иногда прикинуться эдаким простачком, потому, что знал о байках про свою якобы неученость. Люба молчала ожидая продолжения. - Как мы можем с тобой предположить. Любовь Петровна револьвер появился вдруг. Но это только кажется, что вдруг. Вон тебе землетрясение - тоже вдруг, да? А потом начнут вспоминать и вороны-то по-лебединому каркали и собаки-то, по-особому выли и закат то был не красный, а коричневый.
- Чего-то не пойму вас.
- Ну, что-то произойти должно было понимаешь? Предшествующее. И притом, что-то неординарное.
- Неординарное. Хм. Уж почти неделя минула, Николай Егорович, а револьвер-то не появляется!
- Ну и слава тебе господи! Как бабушка моя говаривала.
- Это правильно. Однако почему? Он ведь должен!
И тут Люба изложила начальнику свои мысли по поводу того, что оружие не может долго находиться зачехленным - не такой у него характер, а особенно в руках парня.