Родителей еще дома не было. Обычно они приходили с работы поздно. Артур показал Соне родительский дом, сад и привел ее в свою просторную светлую комнату, где большое место занимал его рабочий стол, состоящий из обычных столов, стоявших вплотную вдоль стены. На одном из них была установлена чертежная доска, кульман. В комнате было очень много навесных полок с книгами и журналами.
Здесь я провожу свободное от гимназии и спорта время, сказал Артур.
Она села на край его рабочего стола. Он стоял рядом. Некоторое время они молчали, потом он спросил:
Ты будешь пить кофе?
А ты?
Если ты, то и я.
Буду.
Тогда я пошел на кухню, пойдешь со мной?
Конечно.
Они пили кофе и ели торт, оказавшийся каким-то чудом в холодильнике, никем не тронутый.
Больше всего на свете я люблю торты, но очень редко их ем, сказала Соня, мама не ест и мне не дает. Она говорит, что если мы будем есть торты и пироги, то станем очень толстыми и некрасивыми. Я это знаю, но торты очень люблю. Ем их иногда, когда она не видит, понемножечку.
У нас они тоже редко бывают, сегодня просто невероятно, как он оказался в холодильнике, да еще целым. Просто чудо.
Чудо? Разве бывают в жизни чудеса? Ты веришь в них?
Да! С рождественских праздников.
Я тебя серьёзно спрашиваю.
Я серьезно отвечаю. Когда я пришел на бал, у меня было чудесное настроение, и еще предчувствие, что должно свершиться что-то необыкновенное, прекрасное, и оно свершилось, я увидел тебя.
Она опустила глаза. Молчала. Потом тихо произнесла:
Ты же не знаешь меня совсем.
А что я должен знать о тебе? Скажи.
Я совсем не чудесная и не чудо, а обыкновенная, как и все.
Если бы ты была как все, я бы не увидел тебя, Артур взял ее ладони в свои, сжал их, притянул к своим губам, поцеловал ее пальцы.
Соня встала:
Давай уберем все со стола, помоем посуду, сказала она.
Они вместе навели порядок на столе.
Она стояла и смотрела в кухонное окно, когда он подошел к ней, обнял за плечи.
Соня щекой прижалась к его щеке. Он целовал ее: в волосы, щеку, ухо, потом повернул к себе и крепко поцеловал в губы. Она ответила на его поцелуй легким прикосновением губ.
Мне пора идти домой.
Артур отрицательно покачал головой.
Что, если я не отпущу тебя?
Ты что? Это невозможно. Будет большой скандал.
Тебя будут бить? засмеялся он, немного расслабив свои объятия.
Меня никогда не били и не бьют. Меня очень много и долго убеждают, воспитывают, и все морально лучше бы побили, тихо засмеялась она. Почему ты так часто спрашиваешь? Тебя что, бьют?
Разве похоже, что меня, такого большого, кто-то может бить? Это шутка такая.
Они оба весело рассмеялись. Он взял ее за плечи и повел в свою комнату. «Это должно произойти сегодня, сейчас», думал он, осыпая ее лицо поцелуями.
«Я люблю его, думала Соня, Как приятно, когда он меня целует, я сама хочу его целовать. Неужели это произойдет сейчас? Я хочу, чтобы это произошло».
Потом она уже ни о чем не думала, а только ощущала его поцелуи, ласку и целовала, ласкала его.
* * *
Было раннее утро, и Артур лежал в своей кровати. Проводив Соню вечером, он на какой-то момент задремал на диване. Проснувшись, принял душ и лег в кровать, но так и не сомкнул глаз до самого утра. Всю ночь он думал только о ней. Все его мысли, душа, тело были с ней, с Соней.
Все, чего они оба со страхом и любопытством ожидали, свершилось. Они соединились вместе два разных человека и стали третьим, другим. Она заполонила его. Ему казалось, что она слилась с ним в единое целое и была сейчас с ним и в нем невидимой, неощутимой. В этот момент Артур подумал, а потом записал в своем дневнике: «Какая чудесная жизнь! С мужчиной в жизни происходит три больших чуда: сначала рождается, потом становится взрослым, впервые соединившись с женщиной. Третье это, когда он умирает. Как хочется жить и как страшно даже думать о смерти, особенно сейчас, когда познал второе чудо».
Смерть ему казалась в эти минуты такой страшной, а жизнь такой прекрасной.
С тех пор прошли годы. Много было в его жизни удач и неудач, хорошего и плохого, были и другие женщины. Но этот год, когда ему исполнилось 20 лет, когда он встретил ее и познал, что значит быть взрослым мужчиной, стал для него точкой отсчета в дальнейших происходящих событиях в его жизни.