Разрешите идти!
Иди.
Студенты вместе с пострадавшими направились в указанный капитаном сарай и, как смогли, привели его в божеское состояние, выкинув хлам и забив крупные щели между почерневшими брёвнами. Деревенские принесли подушки и матрасы. Интендант выдал дюжину пустых ящиков из-под военного снаряжения, постельное белье и прочее, а Егор Кузьмич направился к штабному домику техникума имени Моссовета
Когда уже смеркалось, сержант доставил лагерным насельницам поллитровку со спиртом из своих личных запасов, и они за ужином помянули погибшую Катю добрым словом. А после целых девять дней рюмка водки и кусочек хлеба пылились на столе их полевой кухни.
А с рассветом нежданно погребённую во рву Екатерину Сенину, уже обмытую и переодетую в чистое, на подводе, выделенной сапёрами, две товарки повезли в родную деревню, где тело, как положено, вылежало ночь на столе в родимой избе. Поутру схоронили её на деревенском кладбище, рядом со сродниками. Да, как говорят знающие люди, в девятый день её душеньке дался Всевышним малый роздых или по-нынешнему выходной, а после она ещё слетает, чтобы проведать милые сердцу места, где она была добродетельна, и те, где согрешила. А уж в сороковой день назначится душеньке место по заслугам
На следующий день в обед Егор Кузьмич отпустил Чистова в сарай, наскоро приспособленный под лечебницу. Девушки лежали на самодельных кроватях из ящиков, пахло затхлостью и какими-то лекарствами.
Яна, привет! Ты как?
Здравствуйте, гражданин студент.
Я вот тут поесть вам принёс, наверно, проголодались?
Деревенские заходили, мы поели, спасибо. Можете, так сказать, не проявлять излишнего участия в моей судьбе.
Так я только вот горяченьких щец и каши с тушёнкой.
Давайте я пообедаю, отозвалась вторая девушка.
Саша налил ей полную тарелку и протянул ложку.
Вы нас спасли-то?
Чистов покраснел.
Да ладно, все копали, я просто на вас наткнулся первым.
Спасибо. Даже не верится, что жива осталась. Когда земля меня по голове шарахнула, я только и успела мамку да сестричек помянуть. Даже не успела ойкнуть и с жизнью попрощаться.
Она улыбнулась, и в полумраке сарая он разглядел веснушки на бледном лице.
Вы меня не пугайтесь, меня скоро освободят. Я в лагере-то за ерунду сижу: в свинарнике у моей свиньи три поросёночка сдохли, а бригадир, сам вредитель, всё свалил на меня, хотя не моя даже смена была. Вот я два года как на лесозаготовках. А я ведь в комсомол как все хотела вступить и поехать учиться в город, да вот не успела, теперь, видно, не судьба. Кому я такая нужна, попорченная.
А как вас зовут?
Лиза.
А меня Саша. Будем знакомы.
Конечно будем. Какое у вас имя красивое Александр. У нас в деревне мало таких. Есть три Алёшки, Петьки и Кольки, а вот Сашек нет. Коли выйду замуж, то назову сына как вас Александром, вы же мой спаситель! А если дочь родится, то Александрой.
Спасибо, даже не знаю, что сказать.
В сарае невидимой паутиной нависла гробовая тишина, и её прервала Яна:
А я не стану называть вашим именем ребёнка. Я не просила вас меня спасать и продлевать эти бесконечные мучения.
Саня оторопел, он даже не посмел обернуться в сторону говорившей. Лиза приблизилась к парню и шепнула:
Она сирота. У неё родителей расстреляли по приговору «тройки»7. За то, что в церковь ходили и выступали против закрытия храмов в Серпухове.
Тогда понятно.
Саня всё же кое-как решился повернуться к Яне, а она, прикрывши руками лицо, беззвучно плакала, отвернувшись к дощатой стене.
Я не хотел вас обидеть. Вашу порцию я оставлю, а после работы принесу ужин и заберу посуду. Хорошо?
Идите, Александр, не беспокойтесь, я её покормлю, отозвалась Лиза.
До конца дня Чистов только и мог что думать о странных словах Яны да об упоминании «тройки». Четыре года назад он, будучи школьником, с радостью вместе с другими такими же старшеклассниками Марковской школы приветствовал тот самый приказ Наркома внутренних дел СССР Николая Ежова о массовых репрессиях врагов народа, что не дают рабочему государству стремительно идти в светлое будущее. А учителя им растолковывали слова Иосифа Виссарионовича Сталина, что с укреплением социализма будет только усиливаться классовая борьба со стороны давно свергнутых классов и уголовников. Потому трудящимся оставалось совсем немного потерпеть, пока полностью очистят социалистическую родину от всех паразитов и врагов, что мешают рабочим построить коммунизм для всего человечества. Правда, через два года того самого наркома Ежова арестовали и отдали под суд за подготовку путча против Советского Правительства в день Великой Октябрьской революции 7 ноября 1938 года и приговорили к исключительной мере наказания расстрелу. Но сомнений по поводу репрессий в юношеской голове не было: надо, значит, надо. Но вот теперь здесь, за Можайском, он впервые явственно ощутил какими-то непонятными душевными струнами, что, быть может, что-то не то в его любимой стране. Ну никак Яна и Лиза, да и погибшая Катя, не походили на коварных врагов народа: они день и ночь пахали на строительстве укреплений наравне с комсомольцами