- Нет, нет,- она спрятала на груди платочек и сделала реверанс; Алексей Алексеевич поцеловал ей руку почтительно.- Утро так хорошо, кукушка так славно кричала: мне стало грустно, а вы меня не испугали.- Она пошла рядом с Алексеем Алексеевичем по берегу озерца.- Разве вам не бывает грустно, когда вы видите, как хороша природа? Знаете,- я думала о вашем вчерашнем рассказе. Жить в таком изобилии, одному, молодому... И все-таки почему, почему нет счастья?..
Она запнулась и поглядела ему в глаза. Алексей Алексеевич ответил первое, что вошло в голову,- о грубости жизни и невозможности счастья. При этом он широко улыбнулся, улыбка так и осталась на его губах.
Продолжая прогулку и разговаривая, он видел перед собою только синие глаза - они словно были насыщены утренней прелестью; в ушах его раздавался голос молодой женщины и отдаленный немолчный крик кукушки.
Графиня рассказывала, что родилась в деревне, близ Праги, что она круглая сирота, что зовут ее Августа, но настоящее имя ее Мария, что она вот уже три года путешествует с мужем по свету и столько видела,- другому бы хватило на всю жизнь,- и что сейчас в этой утренней мгле все прошлое пронеслось перед нею, и она расплакалась.
- Я вышла замуж ребенком, и сердце мое за эти годы созрело,- сказала она и опять ласково и пристально взглянула на Алексея Алексеевича.- Я вас не знаю, но почему-то верю вам так, будто знаю давно. Вы не осудите меня за болтовню?..
Он взял ее руку и, нагнувшись, поцеловал несколько раз, и, когда целовал в последний, ее рука перевернулась ладонью к его губам, легко сжала их и выскользнула.
- Неужели вы не могли найти жены и подруги, не полюбили женщину, а предпочли мечту бездушную какую-то? - проговорила Мария задрожавшим от волнения голосом.- Вы неопытны и наивны... Вы не знаете - какой ужас ваша мечта...
Она подошла к каменной скамье и села, Алексей Алексеевич опустился рядом с нею.
- Почему же ужас,- спросил он,- что грешного, если я мечтаю о том, чего в жизни нет?
- Тем более... В такое утро - нельзя, нельзя мечтать о том, чего быть не может,- повторила она, и глаза ее снова налились слезами.
Алексей Алексеевич придвинулся ближе и взял ее за руку:
- Я чувствую - вы несчастны...
Она молча поспешно закивала головой. Она была взволнована и трогательна, как маленькая девочка. Алексей Алексеевич ощущал, как она всеми силами души стремится привлечь на себя его мысли и чувства. Стало горячо сердцу,- словно ветер, наклоняющий травы и листья, прошла по нему нежность к этой женщине.
- Кто заставляет вас страдать? - спросил он шепотом.
И Мария ответила торопясь, точно в страхе потерять минуту этого разговора:
- Я боюсь... я ненавижу моего мужа... Он - чудовище, каких не видал еще свет... Он мучает меня... О, если бы вы знали... Во всем свете нет близкого мне человека... Многие добивались моей любви,- что мне в том... Но ни один участливо не спросил - хорошо ли мне жить... Мы с вами не успели встретиться - и расстанемся, но я навеки буду помнить эту минуту, как вы спросили.- У нее задрожали губы, видимо, она делала большое усилие, преодолевая застенчивость, и вдруг залилась румянцем.- Едва я увидала вас, мне сердце сказало: доверься...
- Ради бога... этого нельзя вынести... Я убью его! - воскликнул Алексей Алексеевич, стискивая рукоять шпаги.
И сейчас же за спиной сидящих громко кто-то чихнул. Мария воскликнула слабо, как птица. Алексей Алексеевич вскочил и между стволов лип увидел Калиостро. Он был в той же зеленой шубе и в большой шляпе с белыми, падающими на плечи и спину страусовыми перьями. Держа в руке табакерку, он страшно морщился, собираясь еще раз чихнуть. Лицо его при дневном свете казалось лиловым,- так было полнокровно и смугло.
Алексей Алексеевич, держа руку на рукояти шпаги, глядел в упор на этого дивного человека.