– Под словом «развернуться», Аким, – с оттенком назидания в голосе (который оттенок неизменно у него появлялся на третьем литре пива) говорил Юра Агапкин, – я разумею использование талантов, способностей и потенциальных возможностей человека с наибольшей пользой.
– Для кого?
– То есть?
– С пользой для кого? Для самого человека или, скажем, для государства, в котором этот человек живёт?
– Э-э… для государства, я думаю, – отвечал Агапкин, с детства втайне мечтающий о светлом будущем для всего человечества и для несчастной России в первую очередь. – Хотя и себя, разумеется, человек забывать не должен.
– Хорошо! – громыхал, входя в раж, Аким и хлопал по столу своей лопатообразной мозолистой ладонью так, что замредактора едва успевал подхватить падающий графин с пивом (в Акиме Ковальчуке было, без малого, два метра роста и больше центнера живого веса). – А из чего, вернее, из кого это самое твоё государство состоит?
– Из народа, – твёрдо отвечал представитель прессы.
– То бишь, людей?
– Людей, – невольно соглашался с неопровержимыми доводами Юра.
– Вот! – удовлетворённо откидывался на спинку стула Аким (стул жалобно трещал, но выдерживал) и залпом выпивал стакан пива, который казался в его руке чуть ли не напёрстком.
– Что «вот»? – не понимал Агапкин.
– Вот ответ на твой вопрос. Чем я занимаюсь всю свою сознательную жизнь здесь, в Семиглавске? Отвечаю. Помогаю людям жить. И себя при этом не забываю, заметь. Вернее, люди меня не забывают, потому как за мою хорошую работу платят мне, когда деньгами, а когда и душевным ко мне отношением. Ты скажешь: «Мало платят». Согласен. В области или, допустим, в Москве я мог бы иметь денег намного больше. Но зачем? Гляди. Дом у меня есть? Есть. В доме обстановка разная есть? Есть. Машина есть? Есть. Чего ещё человеку надо?
– Жениться тебе надо, – невпопад отвечал Юра Агапкин.
– Вот здесь ты прав, но, как человек интеллигентный, а также некоторым образом отвечающий за нравственный облик граждан нашего города и района, должен понимать, что женитьба без любви есть поступок глубоко аморальный и, опять же, безнравственный, а любовь… Любовь, Юра, такая штука, что её на огороде, как морковку, не вырастишь.
Становится совершенно ясно, что Аким Ковальчук был человеком довольно умным и – не побоимся этого слова – по-своему даже мудрым той истинной народной мудростью, которая всегда жила в российской глубинке. И хотя читал Аким преимущественно только газеты и журналы, а художественную литературу, наоборот, недолюбливал, считая её сплошной выдумкой, разнообразнейших сведений, почерпнутых из периодики и ТВ (а в последнее время и Интернета), ему вполне хватало, чтобы быть в курсе мировых событий, а также иметь об этих событиях своё собственное мнение.
Кстати, совершенно необходимо заметить, что Аким не только мог починить любую сломанную вещь или механизм, но и зачастую – особенно часто это стало с ним случаться в последние несколько лет – существенно улучшал их потребительские свойства и рабочие характеристики.
Холодильники после его рук лучше холодили, телевизоры чётче показывали, а стиральные машины чище стирали. И при этом все они потребляли в несколько раз меньше электрического тока, чем прежде.
Самое смешное заключалось в том, что Аким и сам не знал, как это у него получается.
Однажды он так починил заезжему москвичу его старенькую «Тойоту», что пробег машины на одной заправке увеличился ровно в 2,3 раза.
Москвич потом дважды специально приезжал к Акиму и умолял перебраться к нему в столицу, чтобы организовать собственное дело.
– Это же миллионы долларов, как вы не понимаете!, – возбуждённо кричал он.
Аким только смеялся и отрицательно качал своей кудлатой головой.
– Понимаешь, – рассказывал он вечером Юре Агапкину, сидя с ним за любимым столиком в кафе «Берёзка», – я иногда не знаю сам, что делаю.