После двадцати тысяч лет, отданных борьбе за благо человечества, робот оставался несломленным, целеустремленным и решительно ведущим своих хозяев к пункту назначения, где все живут хорошо, мирно и счастливо. «Конечно, он сдержит свое обещание. Я непременно увижу свою любимую жену. В последний раз».
Гэри, женатый на женщине-роботе, испытывал симпатию к Зорме и Клодии, которые стремились к более тесному союзу между двумя расами. Возможно, через много веков их подход объединился бы с другими и дал обильные всходы. Но сейчас их планы и надежды были неактуальны. Сейчас реальные шансы на успех имели только два варианта. С одной стороны, Галаксия Дэниела… а с другой — мерцающая фигура, которая плыла в небе над головой Гэри.
— Наши дети могут удивить нас, Дэниел, — сказал он, прерывая долгое молчание.
Немного подумав, друг-робот повторил:
— Дети… Ты имеешь в виду потомков тех, кто сослан на Терминус?
Гэри кивнул.
— Через пять веков плюс-минус несколько лет начиная с сегодняшнего дня они уже будут другими людьми — дотошными, привередливыми, гордыми как своей цивилизацией, так и своей индивидуальностью. Ты сможешь одурачить большинство роботов своим «человеком, который всегда прав», но я сомневаюсь, что многие члены Академии смирятся с этим.
— Знаю, — откликнулся Дэниел, в голосе которого звучала боль. — Близорукие будут сопротивляться объединению в Гайю. Возникнет паника, возможно, даже насилие. Но на конечном итоге это не отразится.
Гэри улыбнулся в ответ.
— Дэниел, кажется, ты не совсем понимаешь. Тебе следует бояться не сопротивления. Наоборот, величайшей угрозой твоему плану станет некий странный способ его принятия.
— Что ты имеешь в виду?
— Вот что. Почему ты так уверен, что все и вся ассимилирует именно твоя Гайя? Возможно, культура этой будущей Академии будет такой сильной, такой разнообразной и открытой, что они просто впитают твое нововведение, дадут Гайе права гражданства, а затем двинутся к еще более великим свершениям.
Дэниел уставился на Гэри.
— Я… не могу себе такого представить.
— По этому закону развивалась жизнь с тех пор, как выбралась из воды на сушу. Простое становится частью сложного. При всей их силе и мощи Гайя — и Галаксия — простые существа. Возможно, их красота и сила станут частью чего-то большего. Более разнообразного и величественного, чем ты можешь себе представить.
— Я не могу охватить этого. Это слишком рискованно. Где гарантия, что…
Гэри засмеялся.
— Ох, мой дорогой друг! Мы оба всегда были помешаны на предсказуемости. Но все же тебе следовало понять, что Вселенная — не наша собственность и что командовать ею мы не имеем права.
Телесная слабость не помешала Гэри выпрямиться в подвесном кресле.
— Вот что я скажу тебе, Дэниел… Давай заключим пари.
— Пари? Гэри кивнул.
— Если ты по-прежнему стоишь на своем и считаешь, что Гайя ассимилирует все и в конце концов станет огромной единой Галаксией, скажи мне вот что: сохранится ли потребность в книгах?
— Конечно, нет. По определению все члены коллектива будут почти одновременно знать все то, что знают другие. Книги в любой форме являются средством обмена информацией между отдельными разумами.
— Ага… И эта ассимиляция должна будет закончиться через шестьсот лет? В крайнем случае — через семьсот?
— Допустим.
— С другой стороны, предположим, что прав я. Представь себе, что моя Академия сильнее, мудрее и прочнее, чем твоя, Ванды и всех твоих роботов. Возможно, она разобьет тебя, Дэниел. Они могут решить отвергнуть внешнее влияние со стороны роботов, людей-менталиков и даже премудрого космического разума. А может, они примут Галаксию как чудесный дар, встроят ее в свою культуру и двинутся дальше.