Галактическая Империя, которая обеспечит навеки неизменному обществу мир, покой и безмятежность.
Хорис Антик кивнул. Как всякий «Серый», он стремился к порядку, чтил классификацию и желал, чтобы все было разложено по полочкам.
— Значит, лекарства нет… А как обстоит дело с естественным иммунитетом? Кажется, кто-то упоминал об этом.
— Трагедия состоит в том, что эта болезнь сильнее всего поражала людей незаурядных. Однако некоторые люди, обладавшие развитым интеллектом, не поддавались искушению разнузданного эготизма и солипсизма. Они могли быть индивидуалистами, но не отрицали прав других. Увы, этот иммунитет распространяется слишком медленно. Если бы у нас была в запасе еще пара тысяч лет…
Гэри перебил Оливо и задал животрепещущий вопрос:
— Значит, и Мейсерд, и Морс Планш обладают таким иммунитетом?
— Бирон Мейсерд защищен от хаоса принадлежностью к классу аристократов. А что касается Планша, тут ты прав, Гэри. Его разум обладает пугающим свойством. Он почти недоступен моему ментальному влиянию. Планш участвовал в трех разных хаотических ренессансах и при этом полностью сохранил пыл, ловкость, гибкость и умение поставить себя на место другого.
— Керс Кантун называл его «нормальным».
— Гм-м… — Дэниел потер подбородок. — У Керса было несколько оригинальных идей. Он считал, что сегодняшнее человечество — не то же самое, которое изобрело нас. Керс думал, что настоящие нормальные люди не склонны к хаосу и не поддаются ментальному влиянию.
Хорис Антик сделал шаг вперед. Его обычная нервная дрожь сменилась решимостью.
— У вас сохранились записи о поисках лекарства? За последние тысячи лет медицина достигла значительного прогресса. Миллионы квалифицированных врачей могли выдвинуть идеи, которых не хватало вам.
Гэри громко вздохнул.
— Хорис, зачем вам это? Вы же знаете, что как только мы достигнем Трентора, ваши воспоминания либо сотрут, либо закрасят. Вы никогда не казались мне человеком, который проявляет любопытство ради любопытства.
— Я любопытен куда больше, чем вы можете себе представить, Селдон! — В голосе Антика звучала горечь.
Гэри кивнул.
— Тут я с вами согласен. Это пришло мне в голову только вчера вечером, когда я вспомнил обстоятельства нашей первой встречи и посмотрел на них другими глазами.
Тут к «Серому» вернулась его обычная нервозность. Он проглотил еще одну голубую таблетку.
— Я не знаю, о чем вы говорите. Простите, я и так злоупотребил вашим временем. Нужно сделать кое-какие приготовления. Пойду помогу Гаалю Дорнику…
— Нет, — оборвал его Гэри. — Пора сказать правду, Хорис. — Он повернулся к Дэниелу. — Ты никогда не пытался сканировать мозг нашего юного друга-бюрократа?
Хорис громко ахнул при одной мысли о ментальной проверке. Дэниел ответил:
— Гэри, Второй Закон требует от меня вежливости. Я вторгаюсь в человеческий разум только тогда, когда этого требуют Первый или Нулевой Законы.
— Значит, до сих пор ты Хориса не сканировал… Ну что ж, тогда позволь мне снять это ограничение. Попробуй. Бьюсь об заклад, это будет трудно.
— Нет… пожалуйста… — Антик вытянул руки перед собой, словно пытался оттолкнуть хищные ментальные «пальцы» Дэниела.
— Ты прав, Гэри. Это чрезвычайно трудно, но Хорис не то же самое, что Морс Планш. Он достигает этого комбинацией лекарств и умственной дисциплиной, избегая определенных мыслей и осуществляя тщательный самоконтроль.
— Оставьте меня! — крикнул «Серый», отчаянно пытаясь спастись бегством.
Но тут коротышку слегка парализовало, и он мешком осел на ближайшую кучу щебня. Естественно, Дэниел не мог позволить ему упасть и разбиться.
— Отдайте мне ваш записывающий прибор, — сказал Гэри, протягивая руку.