Инка, что ж ты делаешь, он пытался отцепить ее пальцы, ставшие такими жесткими, но делал это не так решительно, как мог на самом деле.
Я знаю, я нужна тебе сейчас, шептала девушка, а ты нужен мне. Мы же можем помочь друг другу, правда? Помоги мне, прошу. Ведь тебе это ничего не будет стоить, ну, Ромочка.
Ошибаешься, проговорил он мрачно, уже ощущая жар ее тела. Мне всегда эти встречи дорого даются. И я плачУ большую цену.
Такую же, как и я? Инка подняла на него свои огромные глаза.
Наверное.
Но я-то готова, она тряхнула головой, волосы рассыпались по плечам. Еще недавно он так нежно гладил их, в их последнюю встречу. Говорил что-то про их шелк, про аромат и мягкость.
Инка, это же больно, проговорил тихо Роман. Быть не с тем, с кем жаждешь, любить не того, кого хочешь, терять самое дорогое, отдавая недостойным столько тоски в его голосе, столько черноты в глазах.
Ну я-то, допустим, отдаю достойной, прошептала девушка. Данка достойна, я знаю, как ни горько мне это признавать, вот только к чему тешить себя пустыми надеждами.
Молодой человек рванулся, хотел было отвернуться, но Инка крепко вцепилась в него. Его лицо так близко, дыхание теплое, сердце стучит, и она все это чувствует. «Ну же, покажи, что хочешь меня!»
Я здесь, я рядом, а она далеко, прошептала Инка, прикоснувшись кончиком языка к его уху. Для этого поднялась на цыпочки, проведя грудью по его плечу. Положила его руку, ставшую горячей, себе на ягодицы. Я здесь, шептала она, словно убаюкивая, замершему мужчине. Ты нужен мне.
Роман выдохнул воздух сквозь сцепленные зубы. Он боролся сейчас с самим собой, со своей природой, со своей душой.
Зачем ты делаешь это? тихо простонал он ей в лицо, и ее дыхание сбилось от блаженства.
Я еще много чего могу сделать, прошептала она, целуя его шею, горло, кадык, расстегивая пуговицы рубашки, лаская пальцами крепкую шее.
Мужчина тяжело задышал.
Мы будем об этом жалеть, еще пытался он хоть как-то сопротивляться.
Я так точно не буду, легкий смех, словно колокольчик, разнесся по прихожей. Позови меня, и ты обо всем забудешь.
Резко прижалась к его бедрам. Ну вот, наконец-то! Она почувствовала: он сдался. Теперь он ее, и ему стала вдруг так необходима женская ласка.
С каким-то не то всхлипом, не то воплем, мужчина подхватил девушку на руки, вцепившись в ее губы, и понес в спальню.
Инка любила этого человека так, будто была создана исключительно для него. Она была добра к тем, кто пытался за ней ухаживать, засыпая цветами и делая дорогие подарки и недвусмысленные намеки, но не более того. Улыбалась, благодарила, что-то принимала, от чего-то категорически отказывалась, кого-то подпускала к себе, кого-то тактично удерживала на расстоянии. Но все это было просто ветром, солнечными лучами, набухающими почками на деревьях с молодыми клейкими листиками, ароматом цветов, которыми она не могла не восхищаться, но которым не могла ничего дать взамен, кроме как принимать, вдыхать и наслаждаться, но Роман с ним все было совершенно иначе. Он не просто веяние ветра, а что-то настоящее, ощутимое, глубокое и недоступное.
Она впервые увидела его на кухне у подруги. Никак не ожидала, и даже замерла на месте, пораженная тем, что, наконец-то нашла его! Единственного. Единственно нужного, единственно важного.
Инка влюбилась с первого взгляда. И даже не в черты лица, не в выражение глаз. Она увидела его спину, широкий разворот плеч, уверенную осанку, военную выправку, которая бывает только у высших чинов офицеров Ордена (уж ей ли не знать об этом, любимой генеральской дочке!), бритый затылок, чтобы удобно было носить фуражку. Увидела, и замера, и забыла, о чем говорила, вбежав на кухню с полным пакетом овощей для предстоящей вечеринки.
Молодой мужчина обернулся, и Инка задохнулась от нахлынувших чувств, словно с головой ушла под воду жарким солнечным днем. На нее смотрел он. Взглянул в широко распахнутые глаза, скользнул карим огнем по полураскрытым губам цвета лепестков алых роз, по груди, бурно вздымающейся от теснящихся в душе чувств, расцветших в одно мгновение от его присутствия, и открыто улыбнулся.
Привет! Какие красивые подруги у моей Даны. Это что? Можно взять? он протянул руки и принял тяжелый пакет, который хрупкая девушка держала двумя руками, прижимая к себе все это время. Что тут у нас? Но разве можно хрупким девушкам таскать такие тяжести, в глазах смех и легкая укоризна. У вас мужчин, что ли, нет для таких поручений?