- Прекрасный вечер.
- Как вы ухитрились сюда проникнуть?
- Пристрелил дворецкого. А почему, собственно, это вас должно волновать?
Уголки его полных губ слегка опустились.
- Я Эндон Пупелл, - произнес он.
- Очень мило. Рад познакомиться, Пуппи.
Под его загаром медленно начала расползаться краснота.
- Вы слишком широко раскрываете свою пасть, мистер, и от вас за милю разит легавым.
Я выпрямился, неторопливо сжал правую руку в кулак, потом опять расслабил пальцы:
- Послушайте, друг мой, я могу сделать так, что вы раскроете свою пасть гораздо шире моей, если вам того хочется. Вы можете срывать зло на ком угодно, но если у вас есть претензии ко мне, выкладывайте их вежливо.
Однако меня ждал сюрприз. Вся воинственность вдруг оставила Пупелла. Он проглотил слюну и слегка высунул язык, обнажив зубы. Это были замечательные зубы, ровные, как кусочки сахара, и просто белоснежные.
Он покосился на мою слегка приподнятую правую руку, повернулся на каблуках и зашагал прочь.
Блондинка на диване осталась в одиночестве, и я подошел к ней. Если красотка - девушка Эндона, тем лучше. Он меня настолько вывел из себя, что просто грех было не попытаться встрять между ними. По совести говоря, я намеревался сделать это еще до того, как вышел из себя. Из всех женщин, сшивающихся вокруг, она была, по-видимому, единственной, которая не побежала бы в "Скорую помощь" при одном виде крови. Я надеялся, что она любит общество, а не только свое положение в нем.
- Салют, - начал я, - хотите раздобуду для вас выпивку, или норковое манто, или что-нибудь еще в этом роде?
Она улыбнулась. Прекрасно. Зубы почти такие же красивые, как у Пупелла. Кроме того, с высоты моего роста и с того места, где я находился, было заметно, что она обладала прелестями, которых вовсе не было у последнего.
- Благодарю вас, не надо, - сказала она. - Однако можете сесть. Мне показалось, что вам не очень-то удобно там у стены.
- Так, значит, вы обратили на меня внимание?
- Я решила, что кто-то повесил модернистскую картину. - Она улыбнулась, и улыбка была вовсе не холодной. - Хотя сама предпочитаю старых мастеров.
- Почему вы думаете, что я не старый мастер?
- Вы не старый и никакой не мастер.
- Очень мило. Я вынужден признать, что мои лохмотья слишком живописны, однако я пытаюсь внедрить в общество свежий стиль.
Она покачала головой:
- Нет, правда, вы это сделали нарочно или вам никто не говорил, как следует одеваться для званого ужина?
- Я не собираюсь питаться при помощи моего одеяния. Честно говоря, можно вообще отказаться от еды.
Я сказал правду, потому что в скитаниях по дому наткнулся на бесконечно длинный обеденный стол, уставленный приборами, карточками с именами гостей и даже меню, отпечатанными в типографии. Все меню были на французском языке.
- Я просто боюсь есть, когда не могу прочитать, что передо мной в тарелке, - продолжал я.
- Придется мне переводить для вас, - рассмеялась она.
- Показуха. Однажды я организую ужин для этой команды, только меню будут напечатаны на абиссинском. Тогда поглядим, какие они эрудиты.
Девица немножко похихикала, и в течение нескольких минут мы толковали о сущих пустяках. Последовал вопрос ко мне:
- Вы знакомы с Пуппи, правда?
- Не очень близко, - ответил я, - или, скажем, недостаточно близко.
Она либо не поняла скрытого смысла моих слов, либо Пуппи тоже не был предметом ее восхищения. Во всяком случае, улыбка не оставляла ее, когда я продолжил беседу, исходя из предположения, что наши позиции совпадают.
- Он любопытный человек, - сказала она. - С ним так интересно говорить. Вы согласны?
Я поддержал эту забавную шутку:
- Бесспорно. Интереснее я беседовал лишь с попугаем.