"Взрывает при ударе, - прочел капитан про бертолетову соль, - и при внезапном нагревании".
- А вдруг там попадет так... что внезапно... А, черт!
Капитан заерзал на стуле. Глянул на часы: до рассвета оставалось двадцать семь минут.
XVII
Остановить пароход в темноте - все пассажиры проснутся, и в темноте будет каша и бой. А в какую минуту взорвется? В какую из двадцати семи? Или соль выпускает кислород? Просто кислород, как в школе на уроке химии?
Капитан дернулся смерить, вспомнил и топнул с сердцем в палубу.
Теперь капитан как закаменел: шел твердо, крепким шагом. Как живая статуя. Он прошел в кубрик.
- Буди! - сказал капитан боцману. - Двоих на лебедку! Плоты на палубу! Собирать!
Люди просыпались, серые и бледные. Всеми глазами глядели на капитана. Капитан вышел. С бака на него глядели бортовые огни: красный и зеленый. Яркие, напряженные. Капитан уже слышал сзади возню, гроханье брусьев. Тарахтела лебедка. Вспыхнула грузовая люстра.
- Гропани, к пассажирам! - сказал капитан на ходу. Он слышал голос Салерно.
- Салерно, ко мне! - крикнул капитан. - Вы распоряжайтесь спуском плотов. И ни одной ошибки!
Второй штурман с матросами вываливал шлюпки за борт. Одиннадцать шлюпок. Капитан глянул на часы. Оставалось семнадцать минут. Но восток глухо чернел справа.
- Всех наверх! - сказал капитан маленькому механику. - Одного человека оставить в машине.
Пароход несся, казалось, еще быстрей - напоследки - очертя голову.
Капитан вышел на мостик.
- Определитесь по звездам, - сказал он старшему штурману, - надо точно знать наше место в океане.
Легкий ветер дул с востока. По океану ходила широкая плавная волна. Капитан стоял на мостике и смотрел на сборку плотов. Салерно точно, без окриков руководил, и руки людей работали дружно, в лад. Капитан шагнул вправо. Ветром дунул свет из-за моря.
- Стоп машина! - приказал капитан.
И сейчас же умер звук внутри. Пароход будто ослаб. Он с разгону еще несся вперед. Люди на миг бросили работу. Все глянули наверх, на капитана. Капитан серьезно кивнул головой, и люди вцепились в работу.
XVIII
Аббат проснулся.
- Мы, кажется, стоим, - сказал он испанцу и зажег электричество.
Испанец стал одеваться. Поднимались и в других каютах.
- Ах да! Именины! - кричал испанец.
Он высунулся в коридор и крикнул веселым голосом:
- Дамы и кавалеры! Пожалуйста! Прошу! Все в белом! Непременно!
Все собрались в салоне. Гропани был уже там.
- Но почему же так рано? - говорили нарядные пассажиры.
- Надо приготовить пикник, - громко говорил Гропани, - а потом, шепотом, - возьмите с собой ценности. Знаете, все выйдут, прислуга ненадежна.
Пассажиры пошли рыться в чемоданах.
- Я боюсь, - говорила молодая дама, - в лодках по волнам...
- Со мной, сударыня, уверяю, не страшно и в аду, - сказал испанец. Он приложил руку к сердцу. - Идемте. Кажется, готово!
Гропани отпер двери.
Пароход стоял. Пять плотов гибко качались на волнах. Они были с мачтами. На мачтах флаги перетянуты узлом.
Команда стояла в два ряда. Между людьми - проход к трапу.
Пассажиры спустились на нижнюю палубу.
Капитан строго глядел на пассажиров.
Испанец вышел вперед под руку с дамой. Он улыбался, кланялся капитану.
- От лица пассажиров... - начал испанец и шикарно поклонился.
- Я объявляю, - перебил капитан крепким голосом, - мы должны покинуть пароход. Первыми сойдут женщины и дети. Мужчины, не трогаться с места! Под страхом смерти.
Как будто стон дохнул над людьми. Все стояли оцепенелые.
- Женщины, вперед! - скомандовал капитан. - Кто с детьми?
Даму с девочкой подталкивал вперед Гропани. Вдруг испанец оттолкнул свою даму. Он растолкал народ, вскочил на борт. Он приготовился прыгнуть на плот. Хлопнул выстрел. Испанец рухнул за борт. Капитан оставил револьвер в руке. Бледные люди проходили между матросами.