Он чувствует настроение веча, однако посылает к нему своих бирючей. И хотя северяне собрались не по воле князя, он велит бирючам кланяться всем знатным, меньшим градским и окрестным людям.
– Братья, – восклицает один из бирючей, воспользовавшись минутной тишиной, – князь целует тысяцкого [12] , шлет поклон…
– Хватит! – обрывают его сильные голоса черного люда. – Пусть станет перед нами князь. Мы хотим видеть и слышать самого князя!
Черный, не глядя на растерянных и испуганных бирючей, пришпорил гарцующего под ним серого жеребца и молча направился в толпу.
Навстречу ему выехал широкобородый северянин – один из родовых старейшин – и, показав на нескольких человек, покрытых дорожной пылью, сказал:
– Княже! К нам прибыли люди из-за Донца и Дона. Печенеги [13] разоряют землю, предают огню городища, а людей вяжут и гонят в полон Ты наш князь, ты повинен защитить нас от меча и глумления кочевников.
– Созывай, княже, рать и иди на помощь Подонью! – раздались голоса из толпы. – Мы не чужие ему, там наши кровные!
– Сегодня степняки лютуют на Дону, а завтра появятся на Сейме или на Десне! – поддержали их другие.
Черный высоко поднял над головой меч. Люди затихли.
– Братья, – начал он, – я разделяю и вашу тревогу и ваш Гнев Как князь, обещаю вам заботиться о мире для земли Северянской Сегодня же пошлю именитых мужей в Итиль. Каган берет с нас дань, он обязан защищать нашу землю от нашествия чужеземцев.
Какое-то мгновение вече молчало, ошеломленное неожиданным решением князя. Но только одно мгновение.
Снова раздались выкрики:
– Как! И это вся забота!
– Вот так новость принес нам князь! А за что же мы платим тебе дань?
Вперед выступил широкобородый муж.
– Княже! – крикнул он, стараясь перекрыть шум. – Хозарский каганат не может больше защищать нас: он сам едва держится, ослаб в постоянных сечах
– раньше с арабами, теперь с печенегами. Настало время самим подумать о защите родной земли.
Не ждал таких слов от веча князь Черный, однако на виду у людей оставался сдержанным и осторожным.
– Согласен, братья, пора и самим подумать о защите родной земли. Но кто будет защищать ее? Одно лишь ополчение?
– Земля наша велика, – раздался чей-то голос, – воины храбры…
– И то правда, – откликнулся князь, – да времена не те.
Теперь всякий, кто хочет покоя и мира для своей земли, не полагается на одно лишь ополчение. Дружину собрать вокруг себя надо, большую дружину, не такую, как у нас.
– Так зачем же дело стало? – закричали передние. – Кто мешает князю собрать дружину?
– Каганат! Каганат не дозволяет Нам иметь большую дружину.
Северяне зашумели еще громче.
– Советуем князю не спрашивать на то дозволенья каганата, – заявили знатные мужи.
– Так, так! – поддержали их меньшие.
– И настало время сказать каганату, – послышался чей-то хриплый голос, – хозары берут дань, а от разбоя чужеземцев нас не защищают.
Князь увидел: это говорил один из древних старцев.
– В словах твоих много мудрости, – почтительно ответил Черный. – Но каганат считается только с выгодами, и мудростью славянской его не убедишь.
– Есть и другая сила, княже, кроме мудрости славянской.
– Где и в чем видит ее почтенный старец?
– В единении с соседями и братьями нашими по доле и по крови.
Князь подался вперед:
– Короче! С кем?
– С княжеством Киевским.
Черный выпрямился в седле, подобрал поводья.
– Никогда! Князь киевский коварно захватил наш Любеч и норовит петлю на нас накинуть не лучше хозарской. Старца поддержали мужи:
– Мы говорим, княже, о ратном единении.
– О единении с врагом?! – вскипел Черный.
– Нет, о единении с племенем полян.