Легкий плащ из дорогой багряной ткани прячет от любопытного взора туго перехваченную поясом стройную фигурку, узкие, девичьи плечи, а упершиеся в золотые стремена сафьяновые сапожки полуприкрыты широкими шароварами, такими удобными для верховой езды. Даже шапка из дорогой заморской ткани с меховым околышем не выделяет ее среди ловчих: соболиный околыш носит каждый знатный огнищанин [1] , а высокая, сдвинутая на затылок тулья прячет под голубым покровом девичьи косы. Сильной рукой Черная сдерживает поводом играющего под ней коня, ждет гонцов, посланных искать утерянную тропу.
– Ну, как там? – нетерпеливо спрашивает она у вынырнувшего из высокой травы отрока. – Нашли?
– Нет, княжна, – ответил гонец, – может, и были тут следы, да поросли они буйной травой.
Задумалась девушка, помолчала, потом спросила ловчего:
– Что делать будем?
– Взять бы нам ошую [2] , вот так, вдоль леса, глядишь, и нападем на тропу!
Княжна раздумывает, долго всматривается в яркую зелень поляны, наконец кивает головой: согласна. Но не успела повернуть коня, послышался радостный крик ловчего:
– Лебеди, княжна!
Слева, из-за темного соснового леса, и впрямь показались два лебедя.
Девушка измерила глазами расстояние, прикинула что-то в уме, потом дала коню шпоры и отпустила повод. Тот с места сорвался в галоп, стрелой полетел вдоль леса. Багряный плащ развевается на ветру, и кажется, вот-вот потянет за собой припавшего к гриве всадника. Но княжна вскоре осаживает коня, берет в руки сокола, пускает его на лебедей.
Те увидели хищника и повернули в сторону. Да уж не суждено было им миновать его когтей! Все выше и выше взмывал сокол в небо, все ближе и ближе подходил к своим жертвам.
Ловчие не ждали конца погони. Им невтерпеж было стоять на месте – все кинулись вперед, каждому хотелось подобрать добычу первым. А особенно княжне. Ее буйногривый, степной породы скакун как вихрь несся по поляне, подминая сочные травы, легко и привычно перескакивая через скелеты погибших здесь зверей. Он понимал свою госпожу: она дала ему волю, подбадривает боевым кличем, значит, нельзя отставать, надо мчаться во весь опор.
И он летит вперед, с развевающейся гривой, навстречу веселому ветру, широкому простору.
Но вот на пути лесная речушка. Княжна припадает к гриве сильного коня, и он как молния взвивается в воздух, одним махом оставляет позади неширокий поток.
А сокол тем временем уже парил над птицами высоко в небе и вдруг стрелой кинулся на лебедя… Да, видно, не ладно ударил: лебедь отстал, но не упал на землю – полетел вслед за своим другом.
Снова ударил сокол, и в третий раз ударил, сел на раненую птицу и упал на землю вместе со своей жертвой…
Охотники увидели, что поляна суживается, горловиной сходится к лесу. Пожалуй, там трудней найти добычу, а то и вовсе ее не сыщешь! Но опасения оказались напрасны: охотники быстро миновали неширокую полосу леса и очутились на огромном пастбище. Неподалеку бродили косяки лошадей, у опушки, над которой кружил сокол, стояли какие-то люди.
Княжна первой осадила около них коня. Возбужденная, раскрасневшаяся, соскочила на землю.
– Вижу, девице не в меру весело, – сурово глянул на нее стоявший возле лебедя старик. – Радуешься смерти птицы? А ведомо тебе, что есть на свете, кроме соколов, еще и коршуны? Они могут налететь и на твою веселую жизнь.
Княжна смутилась и не отважилась подобрать распластанного на земле лебедя.
Стояла, растерянно глядя на старика, не зная, как ответить на грозное предостережение. Но тут подоспели ловчие.
– Ты кто таков? – зычно крикнул ключник, сразу поняв, что старик чем-то попрекал княжну.
– Осмомысл я, ведомо тебе мое имя? – еще более посуровев, мрачно ответил старик.