- Не-ет, не притворяйся! Хочешь, я скажу тебе, что с тобой сталось?.. Ты не вернулся из Ленинграда!
Гущин вздохнул, пораженный ее угадкой.
- Не хватало еще, чтобы ты начала ревновать меня. Видимо, мне суждено пройти все круги семейного ада
- Да уж, рая не жди! - зловеще усмехнулась Марья Васильевна
- Ты вечером пойдешь куда-нибудь?
- Нет! Я же говорю: рая не жди. Ты мне очень интересен в роли влюбленного.
- Ты зря стараешься, - тяжело сказал Гущин, - не все в мире поддается опошлению.
- Ага!.. Признался!.. Ну, давай дальше. Чего ж ты?
- Слушай, я давно хотел тебя спросить: куда девалась Чистопрудная девчонка с огромными чистыми глазами?
- Какая девчонка? - удивилась Марья Васильевна
- Видишь, ты даже не помнишь ее. А мое несчастье в том, что я слишком долго ее помнил. Быть может, и сейчас еще помню, правда, лишь когда тебя нет рядом. А вот сейчас мне не верится, что она когда-то была... Неужели человек сбрасывает образ своей юности, как змея кожу, и ничего не уносит в последующую жизнь?
- Как это похоже на тебя: жестокость, холодность и высокопарность!.. Ответ в тебе самом - куда девался молодой, смелый летчик... простой, доверчивый, искренний и главное - смелый, смелый! Он тоже умер?
- Да, - побледнев, сказал Гущин, - это ты его убила...
...Утро. Гущин идет на работу. Вид него измученный. Он приближается к Чистым прудам и вдруг видит... Наташу. Он остановился, как-будто наскочил на стену, и кинулся за ней вдогонку. Наташа то появлялась, то исчезала в толпе спешащих на работу людей, и порой Гущину казалось, что это обман зрения, вроде миража, он прекращал погоню. И тут же вновь видел ее стройную, легкую фигуру, короткое синее платье в горошек, загорелые ноги.
Возле чайного магазина на Кировской он настиг ее.
- Наташа! - крикнул Гущин. - Наташа!
На него оборачивались. Обернулась и девушка в горошковом платье. Она и правда была очень похожа на Наташу, не только статью, но и чертами юного серьезного лица.
Гущин повернул к метро "Кировская". И опять ему показалось, что в толпе промелькнула Наташа Он перебежал улицу, но потерял ее из виду. И вдруг она мелькнула на ступеньках Почтамта и вошла внутрь. Он бросился следом
Наташа покупала журнал у киоскерши. Но Наташа была и самой киоскершей, и электрокарщицей, прорезавшей вестибюль на своей быстрой тележке, и молодой матерью с коляской была Наташа. Она вселялась во всех и вся, от нее не было спасения. Гущин прислонился к мраморной колонне, коснулся виском, а потом и лбом ее холода. Даже в гуле почтамта ему слышался Наташин голос...
...Гущин сошел с автобуса возле своего научно-исследовательского института. Вынул из бумажника пропуск и вошел в проходную. Охрана здесь военизированная. Пропуск Гущина подвергся почти столь же дотошной экспертизе, как на "Ленфильме".
Гущин пересек совершенно пустой, без деревца, двор и поднялся на второй этаж. Внутри институт напоминал больницу будущего, где царит стерильная чистота и белизна, и больные не валяются в коридорах. Толкнув одну из белых дверей, он вошел в конструкторское бюро. Ему было достаточно беглого взгляда, чтобы понять - случилось несчастье.
- Булдаков разбился, - предупреждая его вопрос, сказал молодой чернявый инженер.
- Не может быть! - потрясению проговорил Гущин.
- Ты находчив!
- Причина?
- Сперва не отделилось кресло, затем не сработал каскад.
- Бред! - прошептал Гущин. - Дикий бред!
- Шеф тоже сказал: бред. Но факт налицо: Булдаков мертв.
- Это не наша вина, - убежденно сказал Гущин. - Где Старик.
- Шеф на аэродроме. Теперь ему хана - сорвано правительственное задание.
- А Верченко?
- Его не пропустили врачи - давление...
- Надо же!.. Слушай, ты на машине? Подбрось меня до аэродрома...
...Подмосковный аэродром.