А когда его командировали на север, я осталась с квартирой на руках. Если бы не война, я бы могла сто раз ее сдать, но сейчас никто не хочет жить в Лондоне. Правда, это не совсем Лондон, а Пугни — очаровательный старый дом, которому самое место в деревне. Он принадлежал Ванделеру — художнику, который рисовал королеву Викторию и ее детей и заработал на этом громадное состояние. Многим людям его профессии такое и не снилось. Впрочем, думаю, у него были и личные средства. Содержать такой дом обходилось недешево. После смерти Ванделера он долго пустовал, а потом его переделали в многоквартирное здание. Сад там, конечно, уже не тот, что был, хотя сейчас нанять садовника практически невозможно. Мне бы хотелось переехать поближе к мужу — на днях я присмотрела коттедж с тремя комнатами и кухней, но за него просили пять с половиной гиней в неделю…
— Такие непомерные цены не следует поощрять, — сказала мисс Силвер.
— Потому я и решила пока остаться в Пугни.
— Уверена, что вы поступили разумно.
— Хотя, как я говорила, там свои недостатки — приходится жить бок о бок с другими людьми. В доме восемь квартир — думаю, вы понимаете, что, когда ездишь с человеком в лифте, волей-неволей с ним знакомишься.
Мисс Силвер кивнула.
Жемчуг на груди миссис Андервуд продолжал подниматься и опускаться.
— С некоторыми соседями стараешься поддерживать дружеские отношения, но они не всегда этого хотят. К примеру, мисс Гарсайд. Не знаю, кто она такая, чтобы напускать на себя такое высокомерие. Смотрит на вас в лифте так, словно вы находитесь на противоположной стороне улицы, а она видит вас впервые в жизни и если встретит снова, го ни за что не узнает. На редкость грубая особа. Вообще-то я ничего не имею против соседей, но со мной живет Мид, а она очень привлекательная девушка… Хотя Мид — племянница моего мужа, а не моя, но для меня это не имеет значения, и я с радостью предоставляю ей жилище, пока она в нем нуждается. Но когда в квартире с вами живет молодая девушка, приходится быть осторожным вдвойне…
Перед мисс Силвер забрезжил свет.
— Кто-то досаждает вашей племяннице?
— Я же говорила, что она племянница моего мужа, хотя мне это безразлично… Нет, никто ей не досаждает, и я уверена, что в доме проживают вполне достойные люди… Мне бы не хотелось, чтобы у вас на этот счет создалось неправильное впечатление.
Мисс Силвер интересовало, какое именно впечатление хотела произвести на нее гостья. Покуда она говорила о покойном мистере Ванделере и своем доме, ее дыхание было более-менее в норме. Теперь же оно вновь участилось. Миссис Андервуд явно что-то беспокоило — что-то очень серьезное, что заставило ее обратиться к Маргарет Морей за адресом мисс Силвер и приехать из Пугни в Монтэгю Меншинс. Но сейчас она колебалась. К мисс Силвер не раз являлись посетители, которые могли бы стать ее клиентами, но они уходили, так и не обратившись за помощью, оставив свои тревоги при себе.
Мысль о том, что эта пухлая расфуфыренная дама может испытывать тайный страх, не вызвала улыбки на губах мисс Силвер. Она видела, что миссис Андервуд чем-то напугана по-настоящему.
— Очень важно иметь правильное впечатление обо всех, — промолвила мисс Силвер. — Люди не всегда таковы, какими кажутся, верно?
Миссис Андервуд опустила глаза — это было похоже на то, как опускают шторы, но сделала она это недостаточно быстро. Мисс Силвер успела заметить мелькнувший в ее глазах панический ужас — ужас животного, угодившего в западню.
— Чего вы боитесь, миссис Андервуд? — спросила мисс Силвер, внимательно глядя на собеседницу.
Обтянутая перчаткой пухлая рука порылась в сумочке, извлекла оттуда носовой платок и приложила к напудренному лицу.