По одну сторону ямы стояла огромная лохань на случай, если кто-то из зрителей выпил пива больше положенного или излишне перегрузил желудок. Когда же зловоние становилось нестерпимым даже для закаленных завсегдатаев ямы, кто-нибудь начинал истошно вопить: «Зажгите можжевельник!»
После того как это требование подхватило еще несколько глоток, на сцене появился служитель театра с металлическим подносом и зажег несколько прутиков можжевельника. Вскоре резкий запах можжевельника достиг наших ноздрей.
Мы наблюдали за публикой, заполнявшей театр.
— Знаете, Уилли Шекспир пользуется громадной популярностью, — сообщил Джублейн, — говорят, «Юлий Цезарь» — одна из лучших его пьес.
О театре я действительно знал мало и даже ничего не слыхал о Шекспире. О Флетчере же и Марло [5] я кое-что слыхал раньше.
— Простой народ обожает его. Обычно он сочиняет по две пьесы в год, а также играет в десятках пьес, и в своих собственных, и в написанных другими. Афиша с репертуаром театра меняется два раза в неделю. Он никогда не выступал на сценах частных театров, однако выступал на сцене королевского театра.
— Кстати, — продолжал Джублейн, — этот Уилли владеет частью театра. Когда Барбиджам потребовались деньги на перестройку театра на этой стороне реки, он продал принадлежащую ему часть театра некоторым актерам. Шекспир, Кэмп, да еще трое или четверо других актеров вложили свой капитал в общее дело.
Уилли очень импонирует толпе, и простой народ его обожает. Зрители хорошо понимают то, о чем он говорит им со сцены, поэтому ловят каждое его слово. Он один из немногих артистов, у кого не возникает конфликтов со зрителями.
— Конфликтов?
— Да, толпа просто-напросто разгромила несколько театров, избила нескольких драматургов… и некоторых артистов. Но никто не обижает нашего Уилли.
Вдруг у себя за спиной я услыхал: «Вот он! Хватайте его!»
Я резко повернулся и увидел прямо перед собой Руперта Дженестера. И полдюжины мрачных личностей, со злобными физиономиями устремившихся ко мне.
Корвино опрометью вскочил с места, споткнулся и растянулся на полу. Его «неуклюжее» падение, загородившее проход, было весьма удачным отвлекающим маневром. Нескольких мгновений мне оказалось достаточно, чтобы, перемахнув через перила, я повис на вытянутых руках, затем, раскачавшись, перепрыгнул на балкон ярусом ниже. В зале поднялся страшный переполох, какая-то женщина завизжала, зрители бросились от меня врассыпную, когда я снова, перемахнув в очередной раз через перила, прыгнул в яму.
Сверху до меня доносились ругань, угрозы, но я юркнул в дверь и очутился на улице.
Вокруг была кромешная тьма. Пробежав немного вперед, я свернул направо, в лабиринт улиц и переулков, а вскоре еще раз резко свернул направо и через какое-то время выбежал на неизвестную мне дорогу. Замедлив бег, я перешел на ходьбу и прислушался, нет ли за мной погони.
Только сообразительность Корвино и его удачный трюк спасли мне жизнь. А куда теперь мне идти? Известно ли им, что я остановился в «Рыцарском плаще»? Я сомневался в этом, но им теперь ничего не стоит обшарить весь город, коль скоро известно, что я нахожусь в городе.
Спрятавшись в тени деревьев у какого-то сарая, я стал обдумывать, как мне действовать дальше. Было холодно, земля местами была припорошена только что выпавшим снегом.
Действовать смело и решительно всегда было моим главным принципом. На некотором расстоянии от того места, где я стоял, виднелся силуэт дома внушительных размеров. Этот дом с разнообразными надворными постройками, по всей видимости, принадлежал важному господину.
Аккуратно обходя лужи, я наконец открыл калитку. Ко мне сразу же бросилось с яростным лаем несколько громадных собак.
Не двигаясь с места, я призвал на помощь обитателей дома.