— Волосы серые, глаза темно-коричневые, маленькие… Сам свинья, и глаза как у свиньи! Записал?
Исходя из сведений, которые я сейчас записываю в блокнот, я составлю запрос в вычислительный центр, хотя маловероятно, что мне там чем-нибудь помогут.
— Как быть с отпечатками пальцев? — спрашивает медик.
— Надо снять!
— Ты начальство — как скажешь, так и сделаю.
Только на сей раз толку от этих отпечатков не будет — могу поспорить.
— Оттиснем!
Медик продолжает диктовать:
— Зубы верхней челюсти из белого металла.
— Стальные.
— Правильно, зубы стальные. Но ты должен писать: из белого металла.
— Что я и делаю.
Я уверен, что, записывая, только попусту трачу время, и вычислительный центр не поможет мне, потому что разделяю мнение нашего уважаемого медика: пребывание людей такого возраста в местах заключения следует связывать прежде всего с татуировкой, которая тогда, в дни их молодости, была там очень популярной, придавая особый вес как крупному вору, так и мелкому воришке. Если не хочешь, чтобы тебя считали маменькиным сынком, на запястье или плече ты должен иметь наколку имени или хотя бы инициалов оставшейся на свободе возлюбленной подруги, но особое уважение снискаешь, если будешь разрисован, как афишный столб. «Отсидку» в зрелые годы начинают редко, хотя встречаются и такие. Лишь поэтому я и записываю, хотя считаю, что было бы намного разумнее начать поиски собутыльников покойника, которые слоняются где-нибудь там же, в Садах, или возле ближайших магазинов, торгующих вином. Я нисколько бы не удивился, если бы узнал, что они уже горячо обсуждают случившееся и что виновный им пусть приблизительно, но известен.
Утром я захожу в помещение, на дверях которого рядом с другими дощечками висит довольно невзрачная — «Вычислительный центр Министерства внутренних дел». Рабочий день здесь только начался, и мой приятель в своем кабинете приступил к сортировке запросов.
Настоящими друзьями мы себя не называем, но хорошими приятелями — да, потому что служба часто сводит нас вместе. Не только здесь, но и на разных собраниях и совещаниях, большая часть которых существует для переливания из пустого в порожнее и повторения давно известных истин — об этом обычно свидетельствует шелест бумаги в задних рядах, где сидящие обмениваются газетами и другими периодическими изданиями. Мы оба — из задних рядов и незаметно для себя перешли от уважительного «вы» на простое «ты» (высокомерные англичане его не признают).
Он прекрасно выглядит в своей ладно пригнанной майорской форме. Не понимаю, зачем он носит ее в будни, ведь он не милиционер, а математик и даже имеет ученую степень. Должно быть, и он, как многие всезнайки, тоже имеет отклонения от нормы. К счастью, страсть к казенным мундирам и блестящим нагрудным знакам отличия для общества не опасна.
— Привет!
— Садись, я сейчас… — он продолжает сортировать запросы по стопочкам. Срочные, очень срочные и чрезвычайно срочные. Таких у него ежедневно около полусотни и больше. Из всей республики, не только из отделов внутренних дел. Другие организации тоже нередко нуждаются в знаниях электронного мозга.
Кабинет величиной с кухню в домах новой постройки, напротив письменного стола — стена из оргстекла, чтобы видны были монстры в зале, никак не укладывающиеся в моем сознании. Я только знаю, что все вместе это называется электронно-вычислительной машиной, что среди подобных себе она считается довольно мощной: она содержит в своей памяти сведения, которые не могла бы вместить картотека в десять миль длиной и в десять шириной.