И Бенжамен Малоссен, внезапно оказавшись в пучине бесконечной усталости, смытый с палубы жизни девятым валом печали (вот это да!), катает заявление об уходе Королеве Забо, своей патронессе, с видом моралиста, который идет ему, как риза багдадскому вору. Полный бред.
На улице, увидев, как мы с Джулиусом вышагиваем, два дурака надутых, гордых непонятно чем – то ли победой, то ли поражением, Лусса, мой приятель по издательству, притормозил рядом с нами свой красный грузовичок, набитый книгами на китайском, которыми он наводнял«Дикие степи» растущего Бельвиля [8] , и взял нас на борт. Спасибо ему, он первый начал вправлять мне мозги, пустив в ход свой здравый смысл экс-пехотинца сенегальского полка, чудом уцелевшего при Монте-Кассино [9] . Несколько минут он молча катил свою библиотеку на колесах, потом скользнул по мне взглядом, искоса, в глазах – зеленые искорки-хитринки, и сказал:
– Позволь старому негру, который тебя любит, сказать тебе, что ты большой дурак.
Голос у него был спокойный и насмешливый. Но даже тогда я думал о Кларе, о ее голосе. В конечном счете, именно ее голоса мне больше всего будет недоставать. Совсем тихий, с самого рождения, голос Клары хранил наш дом от городского шума. Ее голос, приветливый, плавно-округлый, так походил на ее лицо, что смотреть, например, как Клара молчаливо развешивает свои фотографии при красном свете студии, все равно что слушать ее, закутываясь в мягкую шерсть прохладных вечеров.
– Бить Королеву Забо ее же оружием – книгой, не очень-то честно, скажу я тебе.
Лусса всегда был миротворцем при Королеве Забо. И он никогда не повышал голос.
– «Назовите хоть одну... одну-единственную», мелкие пакости адвокатов в их темных делишках, вот на что это похоже, Малоссен.
И он был прав. Наброситься на человека, оцепеневшего от изумления, и воспользоваться его беспомощностью, чтобы добить его, лежачего, не очень-то красиво.
– Так выигрывают дело, но именно так и убивают правду.Фань гун цзы син , как говорят китайцы: ищи в самом себе.
Водил он из рук вон плохо. Но он полагал, что после бойни в Монте-Кассино какая-то проезжая часть ему не страшна. Ни с того ни с сего я ему сказал:
– Лусса, моя сестра завтра выходит замуж.
Он не был знаком с моей семьей и никогда не бывал у нас.
– Это, конечно, удача для ее мужа.
– Она выходит замуж за директора тюрьмы.
– А!
Ни больше ни меньше: «А!» Затем два-три светофора на красный свет, пара-тройка аварийных ситуаций на перекрестках, потом он спросил:
– Она старая, твоя сестра?
– Нет, ей будет девятнадцать; это он старый.
– А!
Джулиус воспользовался паузой, чтобы испортить воздух. Излюбленный прием Превосходного Джулиуса. Как по команде мы с Луссой опустили боковые стекла. Потом Лусса сказал:
– Слушай, либо тебе нужно выговориться, либо ты хочешь помолчать в сочувствующей компании, в обоих случаях стакан за мной.
Может быть, и в самом деле нужно было, чтобы я рассказал это кому-нибудь, кому-нибудь, кто не был в курсе. Правое ухо Луссы вполне подошло бы.
– На войне я оглох на левое ухо, – продолжал он, – зато правое теперь стало более объективным.
***
ИСТОРИЯ КЛАРЫ И КЛАРАНСА
Глава первая . В прошлом году, когда по всему Бельвилю резали старушек, чтобы разжиться их скромными сбережениями, мой друг Стожилкович, нечто вроде сербскохорватского дядюшки, вздумал защитить бабушек, которых стражи порядка оставили на милость волкам.
Глава вторая . С этой целью он вооружил их до зубов, откопав старый склад самострелов, бережно хранимых со времен Второй мировой в катакомбах Монтрёя [10] .