У меня не высыхал пот на лбу, я не даром получал мои чаевые. Куда как не даром.
Впрочем, беготне этой я был рад первое время. Вначале она меня отвлекала от мыслей о Елене. Особенно первое время, когда я ничего не понимал, учился, ресторан наш казался мне интересным. Только иногда, носясь с грязной посудой как угорелый, чуть не оскользаясь на поворотах, я вспоминал с тоской, что жена моя ушла в куда более прекрасный мир, чем мой, что она курит, пьет и ебется, и хорошо одетая, благоухающая, отправляется всякий вечер на парти, что те, кто делает с ней любовь, -- это наши посетители, их мир увел Елену от меня. Все, конечно, было не так просто, но они -- наши прилизанные приглаженные американские посетители джентльмены, да простит мне Америка, стибрили, уворовали, насильно отняли у меня самое дорогое мне -- мою русскую девочку.
Являясь ко мне во время переноса грязной посуды, когда я шел по проходу между столиками, вытянув перед собой поднос с испачканными тарелками, эти видения изменяющей мне Елены заставляли меня покрываться холодным потом и испариной, я бросал на посетителей наших взгляды, исполненные ненависти. Я не был официантом, я не плевал им в пищу, я был поэт, притворяющийся официантом, я бы взорвал их на хуй, но мелких гадостей я не мог им делать, не был способен.
"Я разнесу ваш мир! -- думал я, -- я убираю после вас пищевые отходы, а жена моя ебется, и вы развлекаетесь с нею только потому, что такое неравенство, что у нее есть пизда, на которую есть покупатели -- вы, а у меня пизды нет. Я разнесу ваш мир вместе с этими ребятами -- младшими мира сего!" -- пылко думал я, поймав взглядом кого-нибудь их моих товарищей бас-боев -китайца Вонга, или темноликого преступного Патришио, или аргентинца Карлоса.
А что я должен был еще испытывать к этому миру, к этим людям? Я не был идиотом, никакие сравнения с СССР меня не успокаивали. Я не жил в мире цифр и жизненных уровней или покупательной способности. Моя боль заставляла меня ненавидеть наших посетителей и любить кухню и моих друзей по несчастью. Согласитесь -- нормальная позиция. Единственно нормальная, не объективная, но единственно нормальная. К чести моей, следует сказать, что я был последователен. В СССР я так же ненавидел хозяев жизни -- партаппарат и многочисленных управляющих бонз. Я в своей ненависти к сильным мира сего не хотел образумиться, не хотел считаться с разнообразными объяснительными причинами, с ответами на мою ненависть вроде таких:
-- Ведь вы только приехали в Америку...
-- Здесь стихи писать -- не профессия, пойми... и прочими ответами.
"Ебал я ваш мир, где мне нет места, -- думал я с отчаянием. -- Если не могу разрушить его, то хотя бы красиво сдохну в попытке сделать это вместе с другими, такими же, как и я..." Как конкретно это будет, я не представлял, но по опыту своей прошлой жизни знал, что ищущему судьба всегда предоставляет возможность, без возможности я не останусь.
Китайский паренек Вонг, приехавший из Гонконга, был мне особенно симпатичен. Он всегда мне улыбался, и хотя я плохо понимал его, мы как-то объяснялись. Он был моим первым учителем в области моей несложной профессии -первую неделю он очень возился со мной, так как я ничего не знал: где масло взять -- не знал, куда нужно идти за бельем -- не знал. Он терпеливо помогал мне. В наш короткий перерыв мы спускались в подвал -- в кафетерий для рабочих отеля -- вместе обедали, я расспрашивал его о его жизни. Он был типичный китайский паренек -- жил, конечно, в Чайна-тауне, увлекался каратэ -- ходил заниматься к мастеру два раза в неделю.