Убхарт хочет дать нам еще две тысячи, когда раздел наследства закончится и он получит свои чертовы миллионы. В то же время работенка у нас, в общем-то, плевая. Тебе всего-навсего нужно три дня покантоваться в роскошных апартаментах. Отдохнешь, отоспишься... А проживешь ты после этого еще очень долго.
— Вот об этом — о жизни и смерти — я и хотела с тобой поговорить. Знаешь, Джонни...
— Знаю. Знаю, что тебе нужно ехать домой и собирать вещи. Или ты заставишь клиента ждать завтра утром? Учти: к его приезду чемодан должен быть собран.
— Джонни...
— Все, дорогая. Поговорим всласть на природе. Я всегда буду у твоих ног, только звякни мне в отель.
— Нет, я не буду звонить. Я буду вопить на всю Санта-Барбару!
— Вот теперь ты снова похожа на прежнюю Мэвис.
Он ухитрился дать мне шлепка пониже спины и каким-то образом выставил за дверь.
Мэвис потащилась собирать чемоданы.
Собралась я очень быстро и решила перед поездкой как следует выспаться. Сон не шел. Я включила телевизор. Зачем я это сделала?! Старый, но мастерски закрученный фильм ужасов «Кузен Франкенштейна» завел меня, как пружину часового механизма. Вместо того, чтобы навеять сон, телевизор прогнал его окончательно. Если бы из-под кровати сейчас вылез мужчина, он смог бы сделать со мной все, что захотел, — я была абсолютно деморализована.
Ночь прошла в кошмарах. Но к десяти утра я была одета, как Клер, причесана, как Клер: волосы стянуты в пучок. Мэвис-бэби облачилась в свитерок, на два размера меньший, чем она обычно носит. Я вспомнила слова одного неглупого мужчины, специалиста по рекламе: «Упаковка и демонстрация, Мэвис, очень важны, без них товар не продашь. Но никогда не следует строить рекламу одного товара на недостатках другого. Высокое качество в этом не нуждается, оно говорит само за себя». Конечно, в зеркале я видела, что поддельная Клер выглядит куда лучше настоящей. Однако я должна была спрятать свое превосходство, чтобы никто не догадался по моим глазам, в каком розыгрыше он участвует. Тот специалист по рекламе был тысячу раз прав, хотя его самого интересовало во мне только то качество, которое было спрятано под юбкой.
Убхарт появился ровно в 9.30. Я открыла дверь, и он вцепился в меня изучающим взглядом.
«Муж» рассматривал меня довольно долго.
— Я готова, — потупила я наивные глазки.
— А я нет. Я не могу привыкнуть к новому облику своей жены. Мне надо... придти в себя. У вас потрясающий вид!
— Стараюсь...
— Вы сложили свои вещи?
— Да. Вот чемоданы.
Убхарт озадаченно пересчитал их:
— Три небольших плоских, один очень большой и две картонки для шляп... Вы что, сюда уже больше не вернетесь?
— Я взяла только то, что должна была взять настоящая миссис Убхарт. Я должна выглядеть как леди. Не так ли?
«Муж» развеселился:
— Да, вы правы, я как-то не сообразил... О'кей, сейчас заброшу ваши вещи, мадам, в багажник.
Вскоре мы уже мчались в направлении Санта-Барбары.
Солнце слепило глаза, деревья разбегались, едва замечая новенький «корветт» Дона Убхарта. Жизнь была замечательной — по контрасту с ночными кошмарами, все было так, как и предсказывал Джонни.
— Хочу обсудить с вами один вопрос, — сказал Дон. — В доме никто не знает, как зовут мою последнюю жену. Поэтому лучше всего представить вас как Мэвис Убхарт — так мы не запутаемся, и все будет выглядеть естественно.
— Согласна.
— Я не уверен, что мои родственники приехали, — его голос поблек. — Но Эдвина наверняка уже приготовила нам комнаты.
— Кто такая Эдвина? Еще одна жена?
Я навострила ушки.
— Это экономка. Последние два года перед смертью отца она была там, в поместье. Ее держат в доме, ибо такова была воля отца. Эдвина останется экономкой до моего тридцатилетия.
— А потом? Вы прогоните ее? Кстати, сколько ей лет?
— Что-то около тридцати пяти.