Его развлекательную волну быстро сменила другая, отрезвляющая холодным нафталином и нашатырём.
Так-с, кто тут у нас упавшая с высоты гражданка с кататравмой? манерно возвестил о своём нисхождении важный седовласый профессор.
Упавшая на нас, как снег на голову, с девятого этажа? Вон та девочка с краю. Как зовут, напомни, летяга? весело обратился ко мне соколик спецназовского телосложения с фамилией Хохмачёв.
Инга
Дату рождения, группу крови свою, позвольте напомнить, Инга. в ретроградном стиле начал подбираться ко мне профессор в области нейрохирургии или психиатрии, специализирующийся на черепно-мозговых травмах. Пусть и почтенный старец, но в глазах и у него мелькнул огонёк нездорового любопытства, когда выслушал отчёт о случившемся от медперсонала, а затем от меня.
Говорите, случайно шлёпнулись с балкона? В шторах из-за котика запутались? В столь траурный день хитро прищуриваясь, выражал скепсис почтенный доктор, щупая пульс, и ясными всезнающими глазами глядя прямо в мои спокойные зрачки.
Да, так и было. Я была сильно подавлена, окна открыты из-за жары, и я не удержала равновесие. убедила я, понимая, что чёртов дед клонит в сторону полёта над гнездом кукушки.
Он заметно не поверил, ещё раз склонив седую голову на бок, улыбнулся и удалился заполнять мою медкарту. Что-то или кто-то сковывало его безнадёжному коллективу руки и потому он держался надменно-сконфуженно.
И всё же, на томограмму её. распорядился он, Инга, группу и резус крови помните?
Третья, точно. А резус Положительный. Нет, отрицательный. А какой типичный? Я забыла. Но у меня нормальный. запуталась я, и это уже вызвало многозначительный взгляд мозгового доктора.
Хе-хе, сомневаюсь, что нормальный. В твоём случае всё ненормально, хохотнул бордовый, играя задорными глазами, Поверьте моему опыту, профэссор, резус-то ерунда, не пинкод от банковской карты. Девушка настолько жизнеспособная, что сейчас проверим, кто крепче, она или наш томограф. С девятого катапультировалась и только пальчик ушибла! Заношу в личную коллекцию феноменов. Ну, полетели, Белка-летяга?
И Хохмачёв укатил меня от глаз овощной медицины подальше, в кабинет, где просвечивается каждая извилина в капсуле, где сошёл бы с ума любой клаустрофоб. Здесь за новейшими исследованиями строго следила темноволосая важная дама в малиновом, предки которой явно так долго скитались по пустыне, что научились находить и в пустынном песке золото. К огорчению профессора-мозголома и на радость Хохмачёва, удивившего меня непривычно серьёзным лицом в дверях, вежливая дама не выявила у меня ни единого повреждения в голове, трещинки подтвердились лишь на моих хрупких рёбрах и пальчике левой руки.
Что ж, хоть в космос, как говорится. Но, признаюсь, нашему отделению нейрохирургии до Tesla, как до Луны пешком. толкая каталку со мной обратно в реанимацию и глядя вниз, признался мне Хохмачёв, Полежишь с недельку у нас на отделении.
Хорошо, согласилась вдруг я, Везите туда, зачем опять в реанимацию, что будете наркоз вводить?
Он усмехнулся, а я махнула ожидающему отцу рукой, вновь проезжая мимо него на обратном пути:
Так надо, почемучка. загадочно сказал мой вишнёвый извозчик, Сейчас ещё оставшиеся анализы подоспеют и карту заполним. Как чувствуешь себя?
Я поняла этот вопрос не в медицинском ключе, потому что на меня смотрел человек, а не лечащая или калечащая машина.
Да как-бы сказать Я себя особо не чувствую. Мне так плохо в душе, что физическое ничто я запнулась при мыслях о маме, о том, как утром его младшие коллеги Скорой помощи под началом докторишки Рената Насимова фактически произвели эвтаназию, отказавшись откачивать по закону Минздрава о прекращении мучений больных последней стадии. Капельницы с успокоительным растворили горькие слёзы и глаза остались сухими, мысли чистыми, будто полегчало. Но это был внешний эффект, как тонкая белая простынь поверх дрожащего от холода и душевной боли тела. Хохмачёв опустил в пол умные, немного прожжённые, но понимающие глаза и быстро подобрал полагающиеся по случаю слова:
Тут нужно чувствовать второе дыхание, непросто так заново рождаются. А чтобы идти дальше, вперёд.
Ну да, вот я тут, как после рождения, выдавив смущённую улыбку и пошевелив торчащими пальцами обнажённых ног, сказала я, Или как в белом саване в чистилище