Артур? раздается встревоженный крик, Артур, ты здесь?
А вот и принцесса собственной персоной.
Да, любовь моя, отвечаю ей, не отводя взгляда от Эдди, я во дворе.
Ты не замерз? Я принесу куртку.
Ухнула входная дверь, застучали по бетонным ступенькам каблучки.
Я не шучу. Обидишь её пожалеешь, шипит Эдди, держась за живот.
Да-да. И покарает меня тогда сам Господь.
Артур, тебя все заждались.
Я оборачиваюсь на голос. Венди в своем коротеньком черном платье неотразима. «Ты видишь эту красотку, очкастый? Сегодня она будет стонать подо мной, а ты со слезами дрочить и молиться, чтобы мамка не зашла в комнату», хочу высказать ему эти свои мысли, но Эдди и след простыл. Хотя, чего я ожидал от ботана? Смываться он явно должен уметь, инстинкт выживания, всё такое.
Ну и хрен с ним.
Притягиваю к себе девушку за талию и развязно целую, чувствуя спиной прожигающий взгляд. Не знаю где ты, но всё, что тебе остаётся смотреть.
Акт 2
Дни летят со скоростью реактивного самолета, оставляя после себя лишь полосу постепенно растворяющихся воспоминаний.
С той самой вечеринки, когда Эдди в первый и последний раз говорил со мной, прошло 6 лет. Постепенно наше общение с бывшими одноклассниками сошло на нет, только гребаный ботан все никак не оставлял нас в покое. Иногда я видел его ошивающимся у нашего дома, но стоило мне подойти ближе, как он тут же пропадал, словно чёртов фокусник. Я находил это забавным (бедного щеночка бросила хозяйка), потому решил не сообщать в полицию.
Стоит отдать Эдди должное: он держал дистанцию, не пытаясь связаться с Венди, и его присутствие в доме сводилось к фотографии, которую моя жена упрямо отказывалась выбрасывать. На ней они стояли в обнимку и улыбались до раздражения жизнерадостно, похожие, словно родные брат и сестра. «Друзья детства», сурово повторяла Вендсдей всякий раз, когда вынимала рамку из мусорного ведра. «Херетсва», передразнивал я её, уже предвкушая, как снова демонстративно выкину фотку.
Рутина поглощала нас и медленно переваривала в едком желудочном соке бытовухи. Мы расходились утром и возвращались вечером, ужинали, занимались сексом и вновь расходились по офисам. Все приедалось, становилось серым, и в один момент я осознал, что меня больше не привлекает Венди. Нас продолжал объединять груз прошлого, но я не видел её в своем будущем, оттого становилось всё невыносимее терпеть ее в настоящем.
Она, казалось, заметила мою холодность, и, закатав рукава, принялась со свойственной ей энергичностью латать трещины в нашем семейном счастье. Новая прическа, красивое белье, вкусная еда Только я уже знал каждый изгиб ее тела; она приелась мне, как приедается любимая песня, поставленная на повтор.
Я начал спасаться алкоголем, а затем и другими, менее известными мне женскими прелестями, загадочными, мимолетными, обворожительными.
И чем больше я наслаждался жизнью за пределами дома, тем больше меня тошнило от семьи.
А это значило лишь одно: наш брак подошел к своему логическому концу.
Акт 3
В тот день я пришел домой с твердым намерением порвать с Венди, но она с порога ошарашила меня новостью: у нас будет ребёнок. Её щенячье-радостное выражение лица ввело меня в ступор. Я уже чувствовал вкус свободы холостяцкой жизни, без Вендсдей, без омерзительно-однотонных будней, без тупой фотографии и уж тем более без детей. Параллельно нарастающей панике нечто темное, страшное, ранее мне неизвестное, рвалось наружу и я не мог противиться этому.
Тварь, процедил я сквозь зубы. Какая же ты тварь.
Что? глаза Венди расширились, сделав ее похожей на безобразную рыбину.
Решила таким образом привязать меня к себе? Сохранить брак? неожиданно для себя, проорал я прямо ей в лицо.
Нет, это не так, я
Заткнись, сука! глаза мне застелила кровавая пелена. Думаешь, я тупой? ТЫ ведь всё знала, верно?
Артур, ради всего святого, о чём ты? голос Венди дрожал. Рука её потянулась было к моему плечу, но я тут же сжал её, да так, что она вскрикнула от боли. Неожиданно этот звук нашел отзыв в темноте, разрастающейся внутри меня.
Да, тебе больно. Бооольно.
А будет ещё больнее.
Я замахнулся и ударил её наотмашь по лицу, испытав при этом странное чувство удовлетворения. Словно так и должно быть, словно уже давно пора было так сделать.