Да я и сам не остарок какой! Жених, что надо! прихвальнул себя и Санька. А Настасья, зная Саньку и невесту, про которую по селу ходил порочащий ее слушок, что ее, как будто, из-за угла, мучным мешком напугали, и что у нее в голове не все дома! И зная, что она просроченно засиделась в девках, так, что отец частенько стал обличенно упрекать ее, что много хлеба ест и навозу много производит, стала наговаривать на ухо, нахваливать невесте Анюте, жениха Саньку. Ложки после обеда, мыть не будешь: тараканы с мухами их обгложут, за дровами тебе ходить не придется полена сами в тебя полетят, а за водой тоже, тебе ходить не придется слез хватит!
Ты чего там мурчишь? Как на килы наговариваешь! улыбаясь, не вытерпев, заметил Настасье Санька.
Тебя невесте нахваливаю, невозмутимо ответила Настасья. В общем живите дружно, как хрен с лаптем!
В Нижний Новгород. За самоваром
Пойду, в потребилку схожу! Там бают, привезли всего много! суетно отыскивая в шкафу кошелек, проговорил Василий Ефимович.
Смотри не пропади! Ребятишки ужинать просят! предупредила его Любовь Михайловна.
Ужинайте без меня. Я после поем! отозвался он, бурча себе под нос. И куда подевался кошелек? Вы чай, куда-нибудь его запхотили, бранил он ребятишек.
В потребительской лавке народу битком. Кто чего покупает, кто к чему приценяясь приглядывается.
Митрий, чай, подай мне, ведро конное, ать у нас поганое прохудилось. Ребятишки нассат в него и лужа по всему полу, упрашивал приказчика Кузьма Оглоблин.
А мне бы, лампу десятилинейную с пузырем подал, попросил Митрия, Василий Ефимович, глядя на лампы с наряднокрасивыми кругами, увешанные весь потолок лавки. А дома, семья Савельивых усаживалась за стол ужинать.
Это кто сумничал! Каравай весь иковырзакали, и почти весь поискрошили? обратилась мать к детям собирая на стол. Ребятишки присмиренно молчали, виновник не подал виду о своей проделке. Тогда сидите и ждите. Я к Стефаниде за хлебом схожу, взаймы возьму. Пока, Стефанида за неимением безмена, на ухвате взвешивала хлебный каравай, Любовь Михайловна, жаловалась: «Вчера у меня на семью такой жрун напал! Еле накормила! А нынче, Санька украдкой от семьи с двух кринок сметану слизал! Вот самовольный проказник!» Заглазно ругала Саньку мать Хлеб принесен принялась за ужин. На стол подали жирные мясные щи. Ребятишки дружно защелкав ложками громко прихлебывая принялись за щи.
Не ворызгайте как свиньи! унимал Санька меньших своих братьев, которые забывчиво, едя громко причавкивали.
А вы не больно чавкайте! унимала братишек и Манька, подкладывая кусок мяса в ложку снохе. Эт Володька лячкает проговорил Васька, стараясь подцепить в чашке кусок мяса, который побольше.
Дохлебывайте щи-то! Я картошку подам, проговорила мать, не успевшая почерпнуть из чашки ни одного кусочка мяса. Нате, доешьте вчерашнюю картошку, а то, я ее свиньям отдам! предложила мать детям. Санька зачерпнув ложкой картошку поднес ко рту заморщился.
Это не картошка, а какая-то кислятина, душа не принимает. От нее только икота, да изжога будет! забраковал картошку Санька.
Тогда, придется свиньям отнести! Какая жалость, сокрушилась мать.
Ну тогда я вам сразу кашу подам: сначала пшенную, а потом дикушную, сказала она семье. Все, дружно, принялись за кашу.
Доскабливайте кашу-то, я лапшу подам. Заканчивайте с лапшой-то, я на стол яишниц поставлю!
Из лавки, Василий Ефимович пришел с покупкой. Он держал в руках новую, нарядно- раскрашенную, десятилинейную лампу и связку кренделей. Санька с Минькой тут же, налив в лампу керосина, обновляя зажгли ее, подвесив на крючок к потолку. Лампу «молнию» Савельевы зажигали только по большим праздникам (много керосина жрет), а эта хорошо осветив верхнюю комнату, тоже ярко горела, заменив семилинейку.
Ты ужинать будешь? Или самовар поставить, с кренделями, чай пить будем? Селёдину разрежем? предложила Любовь Михайловна
Ставьте самовар-то! Чаевничайте, а я есть хочу, с недовольством возразил Василий Ефимович.
Ну тогда в чулане ищи, чего найдешь и ешь!
Семья ушла в верхнюю комнату: пить чай, а он остался в исподней, стал ужинать. Недоглодав мосол, он бросил его под стол. Кошка поспешно бросилась к мослу, гложа, шумно катала его по полу.
Садись, после ужина, выпей чайку! предложила Любовь Михайловна, Василию Ефимовичу, вылезавшему по лестнице из исподней избы в верхнюю горницу.