Батюшки! среди ночи радостно взбрыкнул ногами, просыпаясь Африкан Петрович. Да вот же оно! и пошел плясать по скрипучему полу так рьяно, что спящая, как убитая его несравненная Радия Лаврентьевна, особо яростно и громко всхрапнув, вперила в него свои маслянистые круглые глазенки и минуту, не меньше, пристально его разглядывала, после чего, даже удивленно бросила:
Ты чевой-т, халера, распрыгалси тута? и перевернувшись на другой бок, бросила уже засыпая, Спи, давай, кладоискатель хренов!
Уже засыпая, Африкан Петрович подумал, что завтра все изменится и жена, пусть и не сразу, а признает его интеллект. К слову сказать, интеллекта у него хватало, раз Африкан Петрович додумался до того, что «Л.18. п.9» это не что иное, как восемнадцатый том собраний сочинений Ленина. А вот с «п.9» возникли определенные трудности, так как параграфов в сочинениях этих Африкан не помнил, а Интернет на этот месяц был не оплачен. Пришлось идти в библиотеку. После того, как он озвучил свой запрос, даже старенькая библиотекарша, помнившая не то что Сталина, а с самим Кировым еще за руку здоровавшаяся, всерьез усомнилась в нормальности Африкана Петровича. И было с чего, так как последний раз интересовался сочинениями какой-то парторг завода, что обронил в качестве закладки еще при советах в одном из томов десятку и потом лет двадцать назад ее пытался найти. Однако, бабульке было не привыкать ко всяким чудикам, а потому том она принесла, а попутно дала весьма дельный совет о том, что п.9 в сочинений это, возможно, девятое предисловие к восемнадцатому тому.
Не сильно надеясь, Африкан развернул на предисловии том и оттуда выпала затерявшаяся «парторговская» еще десятка.
Вот она, миленькая! радостно всплеснула ручонками бабулька и ухватилась за красненькую бумажку. Сколько ее разыскивал-то парторг, а она вон где! Жалко только, невесело вздохнула тут же бабушка, что не деньги это нынче, а так пшик. Да еще и испорченная.
Па-азвольте! выхватил исписанную какими-то полувыцветшими каракулями у нее десятирублевую купюру Африкан Петрович. Не вы нашли, не вам и сокровище делить!
Сокровище? неожиданно мелко рассмеялась бабулька. Это раньше на нее можно было вдвоем в самом дорогом ресторане Москвы отобедать. А сейчас такое сокровище лишь на растопку пойдет. Да и то сомневаюсь. А впрочем, нахмурилась бабулька, забирайте!
Африкан Петрович, не веря своему счастью, схватил том сочинений и бросился к ближайшему читальному столу. Нужно было наконец-то узнать. Что это за девятое предисловие такое. То, что наводка была правильной, подтвердила мятая десятка, на лицевой стороне которой, прямо напротив профиля Ленина было коряво выведено: «Бога нет, а впрочем» И ниже в самом углу было нацарапано: «батюшка Илларион, отпеваю!»
Для Африкана было и так все ясно, что разгадку искать нужно у протодьякона местного и единственного монастыря отца Иллариона, но он не поленился заглянуть в предисловие к восемнадцатому тому.
«Не может быть, чтоб ничего там не было!» усиленно размышлял над томом отчего-то вспотевший Африкан Петрович, «Слишком много совпадений. Просто быть такого не может!»
Тут надо отметить, что сегодня нашему кладоискателю не иначе, как сам черт ворожил. Потому как первое на что упал взгляд в этом самом предисловии звучало так: «что русский народ потерял бога и задача заключается в том, чтобы найти его».
Батюшки-светы, воскликнул, вконец поверивший в свою счастливую звезду Африкан Петрович, это оно, это оно, братцы!
А позвольте полюбопытствовать, неожиданно объявилась сзади кладоискателя старушка-библиотекарша, чего это вы там кричите?
Бабуля, я богат! скакал просто от счастья Африкан Петрович вокруг стола с книгой. Так богат, что вам и не снилось!
Вот уж не знала, что отсутствие мозгов, нынче за богатство почитают. Хмыкнула старушка и отошла.
И в самом деле! пробормотал уже Африкан Петрович, А чего это я распетушился-то? Ишь, богач нашелся! Еще неизвестно, что там, в монастыре, а я тут раскричался на всю Ивановскую.
Быстро сдав книгу обратно старушке, Африкан Петрович уже нигде не задерживаясь, бросился напрямую в монастырь. Такой шанс выпадал явно один на миллион, и упускать его ну никак не хотелось. Потому то, когда отец Илларион увидел вконец измученного и запаренного от быстрого бега кладоискателя, он только и молвил: